Нет, товарищи, Новый год на море — это не земной Новый год. На море гораздо лучше проходит праздник. Здесь не надо мчаться с работы домой, а потом из дома — в клуб или в гости. Корабль — это и место вашей работы, и дом, и клуб. И все друзья рядом. Здесь нет опасности хватить лишку, потому что на море — «сухой» закон. В лучшем случае вам достанется стакан сухого вина. Зато назавтра вы выходите на работу с чистой совестью и ясной головой.
Однако вернемся в столовую личного состава теплохода. Здесь закончены все приготовления, сюда собрался наглаженный и надушенный экипаж, кроме, конечно, вахтенных. Стрелки судовых часов находились в непосредственной близости к цифре «12», когда со своего места поднялся капитан. (В силу своей занятости он появляется в нашей повести первый и последний раз.)
— До Нового года осталось три минуты, — сказал капитан, — этого больше чем достаточно, чтобы сказать о наших успехах в минувшем году. Для того чтобы поговорить о наших недостатках, времени потребуется гораздо больше. Поэтому перенесем этот разговор на производственное собрание, которое состоится через несколько дней.
И действительно, капитану хватило трех минут. Осталось время и на то, чтобы поздравить членов экипажа с Новым годом, пожелать им крепкого здоровья, успехов в работе и счастья в личной жизни. Моряки подняли стаканы с легким вином… и поставили их с легким вздохом уже в Новом году. По иронии судьбы судно в это время находилось на широте 40 градусов.
Начался концерт художественной самодеятельности. Из-за занавеса, отделяющего столовую от салона отдыха, вышли смущенный Костя Хваткин с баяном и моторист — он же конферансье, художник, поэт и композитор — Сергей Валетов.
Самодеятельные артисты, обращаясь к искусственной, из капрона, елочке, запели:
Буфетчица Валя и уборщица Галя дуэтом спели несколько модных песенок. Посудница тетя Паша, подражая Рине Зеленой, слащавым голосом прочитала слащавые детские стихи. Сочувственными аплодисментами встретили зрители выступление Инессы Павловны, спевшей романс «То было раннею весной». Да и как не оценить смелость женщины, отважившейся выйти на импровизированную сцену, абсолютно не имея голоса. Докторша была добрым человеком и не смогла отказать комсомольцам — организаторам вечера.
Все на том же пятачке начались танцы. Но ни это обстоятельство, ни то, что начиналась качка, не смущало молодежь: танцы были не хуже (и не лучше), чем на берегу.
Инесса Павловна на танцы не осталась — ни возраст, ни комплекция не позволяли — и сразу после концерта спустилась к себе в каюту. Она присела к столу, поправила очки и начала мысленно беседовать с дочерью и мужем, смотревшими на нее с фотографии на переборке:
— Ругаете меня? Ну ничего, это уж последний раз, клянусь вам!
«Беседу» прервал стук в дверь.
— Войдите, — сказала Инесса Павловна. Но тут же вскочила, испуганно округлив глаза до диаметра очков: в дверях стояло оно — «белое и мохнатое»!
АППЕТИТ ПРИХОДИТ ВО ВРЕМЯ ЕДЫ
Одеяло убежало,
Улетела простыня,
И подушка, как лягушка,
Ускакала от меня.
Я хочу напиться чаю…
Шторм начинается так. Вы просыпаетесь в каюте оттого, что лежите в неудобной позе. Собственно говоря, вы даже не лежите, а стоите вместе с постелью, правда, недолго. Через мгновение ноги ваши начинают подниматься, и вот вы уже стоите на голове, как йог. В иллюминаторах мелькают попеременно то серое небо, то серые волны.
Шторм! Вставать не хочется, да и нелегко это сделать, и вы печальным взором оглядываете свою каюту. Что тут творится! Ваши вещи, эти неодушевленные и безгласные предметы, вдруг вышли из повиновения и начали свою самостоятельную жизнь. Платье, висящее на плечиках, словно человек-невидимка, сокрушенно разводит рукавами, туфли выполняют какой-то замысловатый танец. Книги подползают к краю стола и тяжело шлепаются вниз, где уже катаются карандаши, тюбики с пастой, склянки с одеколоном и прочие детали быта. Каюта наполняется звуками, происхождение которых трудно установить, невозможно понять, где и что звенит, трещит, стучит. Обнаруживается вдруг масса предметов, ранее вами не замечавшихся: повылетав из различных уголков, они с лязгом и грохотом носятся по каюте.