Китобои, краболовы, рыбаки и обработчики работают на промысле по восемь — десять месяцев. Все это время труженики моря, желающие учиться, находятся на самообслуживании. И вот в чью-то светлую голову пришла идея создать на крупных рыбообрабатывающих судах учебно-консультационные пункты заочной средней школы. Эксперимент удался, и сейчас редкая плавбаза выходит в рейс, не имея на борту УКП. Так в шестидесятых годах двадцатого столетия, столь богатых на новые профессии, появилась еще одна — морской учитель. Рыбаки для краткости называют его мучитель, а себя соответственно — мучениками.
Судовой УКП — это, по существу, мини-школа. Невелик ее преподавательский состав: один-два учителя, не особенно много и учащихся. Но учебный процесс ведется без скидок на миниатюрность школы, так же основательно, как и в школах на Большой земле. Так же педагоги «сеют разумное, доброе, вечное», собирают урожай, принимая зачеты и экзамены, и даже вызывают родителей: с их обязанностями на судне неплохо справляются отцы — командиры.
Одним из таких морских учителей и стал Иван Рябинкин. Исполнился месяц со дня его прихода на «Новгород». Стоя на юте и скользя взглядом по бесконечной и унылой водной пустыне, он вспоминал, как это начиналось.
…К причалу подошел долгожданный катер «Накат». Это «морской извозчик», он обходит суда, стоящие на рейде, к одним доставляет людей, с других снимает.
Вот новая плавбаза, только что перегнанная из Японии. С нее на катер горохом сыплются веселые моряки в волнующе шуршащих заграничных куртках. А те, кто собирается в рейс, одеты скромно, по-рабочему. Их провожают девчонки, жены.
Как-то так получается, что вернувшиеся из рейса рассаживаются в катере по одному борту, а уходящие — по другому. Катер населен пополам печалью и радостью. Сквозь разухабистый шейк, извергающийся из портативного магнитофона, пробиваются обрывки разговоров:
— Ну, братцы, сегодня гульнем!
— Ты смотри пиши, не ленись! Радиограммы раз в неделю, а письма два раза в месяц. Обещаешь?
Рябинкин был в рядах уходящих. Его никто не провожал: со стариками родителями он простился на пороге отчего дома. Там, на берегу, он петушился перед матерью, никак не соглашавшейся отпустить его в море, доказывал ей, что он, во-первых, старый моряк (один раз ходил на прогулочном катере), во-вторых, физически сильный человек (четвертую неделю занимается с гантелями) и, в-третьих, неплохо знает свое дело (прямая дорога была в аспирантуру). Теперь Рябинкину не надо притворяться, и он с тревогой думал о предстоящей встрече с морем, о неизбежной качке и о своей деятельности в качестве преподавателя судового УКП. Никогда он еще не учил взрослых, это они его всю жизнь учили.
Взвыла сирена. «Накат» уткнулся носом, увенчанным автомобильной шиной, в высокий борт рефрижератора «Новгород».
— А, шкраб! — весело приветствовал Рябинкина помполит, когда тот разыскал его и представился. — Это хорошо, что вы идете с нами. Шкрабы нам во как нужны!
Рябинкину понравилось словцо, которым окрестил его первый помощник капитана. Так в двадцатые годы называли учителей. В слове «шкраб» (школьный работник) слышалось что-то морское.
— А как вас звать-величать?
— Иван.
— А по батюшке?
— Не надо меня по отчеству — просто Ваня…
— Нет, надо. Запомните, молодой человек, «простованя» отныне не существует. Есть Иван…
— Васильевич.
— Иван Васильевич, преподаватель.
Помполит мало походил на моряка: был он сутуловат, близорук, китель с золотыми шевронами на рукавах был мешковат. Помполитова манера говорить была типично учительской: он произносил слова громко и отчетливо, повторял отдельные фразы и слова. Рябинкин подумал, что первый помощник, возможно, тоже был когда-то учителем. Словно угадав его мысли, помполит заметил:
— А ведь мы с вами коллеги. Я бывший шкраб. Бывший шкраб. А зовут меня Юрий Петрович.
«Новгород» взял курс на север, в район промысла. В дни перехода Рябинкин создавал школу. В этом ему активно помогал Юрий Петрович.
«Внимание, товарищи! — заговорил сразу во всех каютах искаженный судовой трансляцией голос помполита. — На нашем судне начинает работу учебно-консультационный пункт заочной средней школы рыбаков. Всем желающим повысить свое образование можно записаться в тридцать пятой каюте у преподавателя Ивана Васильевича. Повторяю…»
Рябинкин выслушал это сообщение, сидя у себя в каюте. «Ну, держись, — сказал он сам себе, — сейчас начнется столпотворение!»