Обычно он не уходил в каюту, а пил чай тут же на мостике, в штурманской. Но на этот раз захотелось хоть пяток минут посидеть в мягком кресле в каюте и, вытянув набухшие усталостью ноги, потягивать из стакана черный, как деготь, сладкий, как мед, огневой флотский чаек.
Придя в каюту и усевшись в кресло, он охватил голову руками и в ожидании прихода вестового задумался над тем, как проходит операция в районе Григорьевки, где действовали миноносцы из дивизиона «Буки». Он уже знал о гибели «Фрунзе», встретился в море с возвращавшимися крейсерами, но о ходе самой операции под Одессой не имел никакого понятия.
Задумавшись, он не сразу ответил на легкий стук и на «…шите войти?», а когда ответил, то отнял руки от лица и потер их в предвкушении того наслаждения, которое он всегда испытывал от хорошо сваренного чая, почти гранатового цвета. А если еще и кружочек лимона в нем… или варенье…
На его разрешение в дверях показался не вестовой, а посыльный. Он подал старшему лейтенанту (тогда наш контр-адмирал был еще в этом звании) телеграмму.
Ворков отпустил посыльного, прочел телеграмму, с некоторым сожалением посмотрел на стакан чаю с кружочком лимона, глотнул слюну и сказал вестовому: «Потом!» — и вышел на мостик.
Поднимаясь по темному трапу, Ворков подумал, что ж там могло произойти, если ему приказано передать конвойные обязанности тральщику, а самому идти к Тендре и искать встречи с миноносцем «Беспощадный», которого буксирует в Севастополь «СП-14» за корму.
Ворков хорошо знал командира «Беспощадного» Григория Пудовича Негоду и поэтому легко представил себе сейчас его, пытаясь понять, где должен стоять командир корабля, когда его тащат на буксире, да не в естественном положении, то есть не носом вперед, а кормой… Да еще, наверное, корма в таком положении чуть вздернута вверх, оголено перо руля и огромные, как слоновьи уши, лопасти гребных винтов… А нос, наверное, плотно сидит в воде.
Пришлось подойти к борту транспорта, а затем к тральщику и сообщить, что оставляет их.
Застопорив ход, «Сообразительный» пропустил транспорт, который пошел к Тендре в охранении тральщика. Затем развил ход до полного и сделал циркуляцию в районе, где должен пройти спасатель с «Беспощадным» на буксире, — море было чисто. Ворков принял решение уйти в бухту Ак-Мечеть и до рассвета отстояться на рейде.
Ночь на рейде, особенно для вахты сигнальщиков, неспокойна — смотри в три глаза за морем да и за воздухом, — вражеские разведчики, как волки, рыщут, бросают яркие до слепоты осветительные люстры. Иголку видно, когда висят эти люстры.
Ворков дремал в штурманской, когда принесли телеграмму от командира Одесского оборонительного района контр-адмирала Гаврила Жукова:
«Ночью на буксире «СП-14» эсминец «Беспощадный» вышел в район южнее Тендровской косы для встречи с вами».
Рассвет… Собственно, не тот рассвет, когда все живое начинает потягиваться, а ранний призрак рассвета, когда небо чуть-чуть облимонивается на востоке, когда линяют крыла ночи, когда сначала все серо кругом и румяна утреннего неба еще не горят, — в этот час Ворков выпил наконец стакан темно-золотого чаю, предварительно позвонив ложечкой, растворяя рафинад, и приказал: «По местам стоять, с якоря сниматься!»
Глядя на свинцовые, хмурые воды, на поседевшие загривки волн, Ворков думал о том, какой же окаянной будет буксировка. Приказал запросить координаты «Беспощадного». Ответа не поступило. Запрос в штаб, в Севастополь — тоже безответно.
Волна бьет в скулы, корпус гудит. Вот и южная оконечность Тендры, никакого признака «Беспощадного».
Лишь через три часа сигнальщики докладывают о том, что видят у Тендры дым. Дым ползет понизу вдоль берега, словно пастуший костер в ненастье.
Курс на дым.
Как и предполагал Ворков, нос у «Беспощадного» словно бы рубили колуном; рубили, да недорубили, а наломали да накрошили страсть сколько. К тому же он сильно опущен в воду.
Десятки глаз с «Сообразительного» осматривают собрата, как покойника.
На запрос Воркова капитан-лейтенант Негода мрачно отвечает: «Отрываются бортовые листы. Вода заплескивает в котельные отделения. Пока немного. Быстро буксировать судно нельзя».
Полчаса занимает заводка и закрепление четырехдюймового стального троса на «СП-14», и наконец можно трогать. Такой способ буксировки — через посредника — оба командира сочли лучшим на случай налета вражеской авиации, можно быстренько отдать буксир и отбивать атаки.