— Табань левым! Греби правым! — закричал Тема, выхватывая из кучи плавника доску и орудуя ею, как веслом. Лодка поднялась на гребень волны… — Уф! Кажется, пронесло.
Пуповый все ближе и ближе, но удастся ли нам зацепиться за него?
— А ну, старики! — закричал Тема. — Выдайте все, что можете!
Все-таки нам удалось зацепиться за южную оконечность острова!
Зашли в небольшую бухту, где волны такие смирные и безобидные. Сидим в шлюпке и встать не можем от усталости. Подбежали ребята, за ними запыхавшийся Петрович. Петрович своеобразно выражает радость по случаю нашего благополучного прибытия: помогает выйти из шлюпки, хлопает по плечу и поощрительно поддает каждому коленом под зад.
Пресная вода на Пуповом была в большой цене. Мы даже не умывались ею, а пользовались морской водой, хотя в ней совсем не мылилось мыло. Мыться в бане мы ездили в становище. Здесь нам впервые пришлось увидеть немецкий самолет. Случилось это так.
Наша бригада блаженствовала в баньке. Поддавали пар, хлестали вениками из морской капусты, до красноты терли друг другу спины. В предбаннике возмущалась бригада, которая должна была мыться за нами. Дюжина кулаков стучала в дверь баньки, десяток голосов взывал к совести. И вдруг все стихло, а перед окнами заплясали, запрыгали ребята.
— Самолет! Самолет летит!
Нас неудержимо потянуло на улицу, но помощник бригадира рассудительный Володя Дергач предупреждал:
— Не открывайте дверь. Это провокация. Только откроете — ворвется вторая бригада, выкинет из бани.
И все же мы открыли дверь и как есть, голые, высыпали наружу. Из-за сопки с выключенными моторами планировал самолет. И вдруг спереди у него забился огонек, слух резанула пулеметная очередь, от створного знака, стоящего рядом с банькой, полетела щепа. Оглушив моторами, самолет пронесся над нами, на крыльях у него чернели кресты. Ребята кинулись врассыпную.
Мы, голые, тоже куда-то побежали, но резкий холодный ветер скоро заставил бежать обратно к баньке.
— Ну как? Встретили самолет? — спрашивал Володя Дергач. — А я тут сидел, закрылся от второй бригады. Там ведь такой народ: и помыться не дадут — вытурят.
Где-то совсем рядом с нами шла война, тонули суда, гибли люди. Однажды мы заметили, что море вокруг Пупового все покрыто слоем нефти. Кайры садились в море, пачкали белые грудки и становились неузнаваемыми. Мы понимали, что где-то потоплено судно, а может быть, разгромлен караван. А как-то на остров выбросило два мешка с мукой. Сверху мука подмокла, покрылась коркой, а внутри нисколько не испортилась. Потом прибило бочку со спиртом, смешанным с эфиром. Было ясно, что все это тоже следы кораблекрушения.
Тревожно становилось на сердце у нас, но в то же время мы были горды тем, что рядом с подстерегающей нас опасностью делаем свою нужную и полезную работу. С этим чувством было легче переносить все трудности, которых было предостаточно на острове…
Пришел сентябрь — холодный, штормовой. Все четыре бригады ожидали отправления в Архангельск на небольшом островке вблизи поселка. И вот в конце октября подошел военный тральщик. В течение двадцати минут мы перебрались на него. За кормой скрываются суровые скалы Новой Земли.
Мы шли, со всех сторон окруженные военными кораблями. Среди них узнавались знакомые очертания знаменитого ледореза «Федора Литке», ставшего военным судном.
…Днем и ночью смотрят за водой и воздухом вахтенные сигнальщики, днем и ночью беспрестанно переговариваются между собой корабли: днем — флажным семафором, ночью — огоньками ратьеров.
Мы идем в родной Архангельск с бесценным грузом, добытым нашими руками…
4. ЛЮДИ ФЛОТА
Е. М. Сузюмов
ИВАН ДМИТРИЕВИЧ ПАПАНИН
Очерк
21 мая 1937 года в районе Северного полюса советские самолеты высадили на плавучую льдину четверых полярников, которым предстояло совершить многомесячный ледовый дрейф.
Весть об этом событии мгновенно облетела земной шар. На всех языках мира повторяли имена отважных исследователей. Сотни миллионов людей всматривались в газетные фотографии, стараясь разгадать: кто же они, эти четверо смельчаков, решившиеся на такой подвиг? И, пожалуй, самой загадочной фигурой из всей четверки был начальник станции «Северный полюс» Иван Дмитриевич Папанин — плотный, немолодой уже крепыш с чуть хитроватой открытой улыбкой на лице, — человек, которому Страна Советов доверила возглавить невиданный по смелости и неоценимый по значению научный эксперимент.