День четырнадцатый. Разговаривала с доктором физико-математических наук Ростиславом Озмидовым о наших целях и задачах, о том, чем занимается наука океанология. В новогоднем раешнике, который сейчас готовится, потому что сегодня в полночь, между прочим, наступит Новый год, есть строчки: «Будем мерить турбулентность, проявляя компетентность». Турбулентность — первое слово у нас на судне. «Турбулентность — это жизнь, — объяснил Ростислав. — Океан был бы мертв, если б ее не существовало. Представьте себе, что океан неподвижен. Тогда солнце могло бы прогреть очень тонкий, буквально сантиметровый слой воды, ибо, как известно, вода — скверный проводник тепла. Следовательно, вся толща океана была бы холодной. Кислород не смог бы проникать с поверхности в глубины, а биогенные элементы — азот, фосфор, калий — оставались бы, напротив, замурованными в глубинах. Не был бы возможен синтез белка. Сейчас океан функционирует как огромный резервуар тепла, как отопительная система планеты. Не будь в нем турбулентности, мы имели бы совершенно иной климат, и еще неизвестно, могли ли бы в нем жить. Приблизительно та же картина была бы, если б в океане наблюдалось только ламинарное (упорядоченное) движение. Турбулентное движение — это вихри, вихорьки и вихоречки, которые перемешивают океанские слои, различающиеся по температуре, солености, скоростям и другим характеристикам. Мы не можем, да нам и не нужно изучать каждый вихрь и вихоречек. У нес другой подход — статистический. Мы совершаем замеры все более и более тонкие. В этом нам помогает аппаратура, совершенствующаяся раз от разу. В сущности, океанология — молодая наука. Прежде она занималась в основном описаниями больших водных пространств. Теперь, когда в нее вторглись математика и физика, мы, по всей вероятности, на пороге важных открытий. Мы уже знаем многое, но не знаем очень важного: механизма перемешивания воды в океане. Когда мы поймем этот механизм, мы одержим крупную победу: научимся если не управлять процессами, идущими в океане, то прогнозировать их».
В 18.15 был объявлен общий сбор в столовой команды. Капитан сказал: «Сегодня мы будем праздновать Новый год. Мы проводим праздник в океане, в любой момент возможна неожиданность: изменение погоды, внезапная встреча с другим судном и необходимость резко менять курс, поломка того или иного механизма и т. д. Прошу учесть это».
День пятнадцатый. 1 января 1972 года. Была новогодняя ночь. В последний вечер старого года погода начала портиться (мы уходим от депрессии, а она распространяется все шире и шире), и вечер, который хотели устроить на палубе, перенесли в столовую команды. Все прошло согласно сценарию, каковой сочинила новогодняя комиссия: Федоров, Павлов, Филюшкин, Нейман, Пака и я, — и даже несколько лучше. Потому что Дед-Мороз — доцент МИФИ Плужников, председатель новогоднего жюри Дмитрий Владимирович Осипов и незапланированный председатель судкома Ларионов оказались весьма остроумными людьми. Даже пожарный помощник Погорелов произнес положенную ему фразу о том, что мисс Снегурочка должна быть зажигательна, но в то же время безопасна в противопожарном отношении, с некоторым юмором. Сережа Дмитриев (из ОКБ ОТ) сказал, что ее размеры должны соответствовать ГОСТу, а врач Игорь Михайлович Баранник — что характеристика у нее должна быть положительной, а анализ отрицательным.
Пили сухое, очень вкусное вино, а когда раздался бой курантов, подняли бокалы с шампанским.
Было много радиограмм, их зачитывали вслух. Некоторые фамилии вызывали бури восторга — от людей, с которыми когда-то плавали, от тех, которые плавают где-то сейчас. Я уже знаю: третий тост обязательно пьют «за тех, кто в море».
В кают-компании стояла елка (настоящая!), вокруг нее танцевали.
Разговор с капитаном.
«Раньше я думала, что капитан все время проводит на капитанском мостике, отдает разные команды, всматривается в даль».
Он улыбнулся.
«Капитан (он постучал пальцем себе по виску) должен думать. Мыслями он все время там, на мостике. Что-то может случиться в любую секунду».