Мы шли дорогой Васко да Гамы, как если бы ехали обыкновенным путем в обыкновенную командировку. Так и не знаю, чего больше: удивления перед необыкновенностью или обыкновенностью этого путешествия? Корабль идет, и идет время, и уже прошла половина рейса.
День шестьдесят восьмой. 23 февраля. На земле уже установилось, что это особенный день, день мужчин, день памяти войны. Вспоминаю наши редакционные «землянки» — совсем недавнюю традицию. Эти гильзы, в которых стоят красные гвоздики, котелки с картошкой в мундире, лук, черный хлеб, соленые огурцы, водка во флягах; все бывшие солдаты и офицеры в своих гимнастерках и мундирах, при медалях и орденах. Им преподносят цветы, целуют, пьют, поют и плачут. Всегда у нас в России поют и плачут.
В последний раз поставили ленту с записью гамзатовских «Журавлей». Все слушали молча, и тишина стояла такая, о которой говорят, что она звенит. За год до того Марк Бернес впервые спел эту песню на такой же «землянке», а теперь его уже не было, и невозможно было слушать слова, произносимые его голосом: «Настанет день, и с журавлиной стаей я поплыву в такой же синей мгле, из-под небес по-птичьи окликая всех вас, кого оставил на земле…»
Вечером за центральный стол в столовой команды пригласили Палевича, Поздынина, Осипова, Пономареву, Соболевского, Смолева, Крапивина — тех, кто воевал. В общем, все бесхитростно. Рядовые участники войны, особых подвигов не совершали. Только отчего среди других, невоевавших, среди нас, они кажутся особыми людьми? В их жизни было особое. За Родину, за народ, а не просто из интереса или по увлечению. Двигатель жизни другой.
На ночной вахте, как и перед Австралией, первой увидела землю в локатор. Только теперь это земля Занзибара.
День шестьдесят девятый. Остров, на который мы высадились, был когда-то центром империи Зендж. «Зендж» означает «черный». В начале шестнадцатого века остров перешел к португальцам, которых называли «африти» — «дьяволы». После португальцев началась власть арабов. До сих пор на Занзибаре бытует арабское изречение: «Когда на Занзибаре играют на флейте, пляшет вся Африка до Великих озер». На смену арабам пришли англичане. 12 января 1964 года последний султан Сеид Джамшид бин Абдулла бежал в Англию. Повсюду запылали костры, сложенные из колясок рикш: горели векселя, долговые записки, черные списки полиции. Все это прочла в немногих скудных источниках. Еще прочла, что на острове растет четыре миллиона гвоздичных деревьев (гвоздика — главный предмет экспорта). А также что с декабря по февраль здесь бывает местная коррида — «мчезо ва нгомбе» — игра с быком, которая, по поверью, вызывает дождь.
Словом, ждала, что с острова, попасть на который не предполагала никогда в жизни, поднимаются волны гвоздичного аромата, разносятся звуки тамтама, по улицам ходят веселые революционные толпы местных жителей — жизнь кипит.
Гвоздикой слегка потянуло в порту — от длинных приземистых складов с мешками. Тамтамов не слыхать. Прямо на море смотрел красивый белый дворец — бывшая резиденция бывшего султана. Еще какие-то бывшие дворцы высились по соседству. С резных балкончиков некоторых глазели на нас черноглазые, чернолицые детишки; мы предположили, что в результате революции им отданы лучшие здания в стране.
Большинство же домов, улиц, внутренних двориков было пусто. Странно пусто. Загадочно пусто. Заколоченные витрины лавчонок. Глухие, пыльные глазницы окон. Двери необыкновенные: деревянные, резные, черного или коричневого цвета, с украшениями из желтого металла, и подобная же цепь, которая набрасывается на крюк у порога, — такие двери есть только на Занзибаре, они так и называются «арабские двери», но в них никто не входил и не выходил. Бергман Востока. «Земляничная поляна» на африканский лад.
Мы брели по безлюдным кривым улочкам, таким узким, что, казалось, можно плечами отирать стены домов по разные стороны одной улицы; заходили в безлюдные дворы, похожие на каменные мешки (не один и не два раза мелькнула мысль о Раскольникове и старухе процентщице: занзибарский Достоевский); взирали на дома с вывалившимися кусками стен — похоже, что здесь прошли неведомые бои. Но куда ушли люди? Где звук, цвет, движение?