Обнаруженная в толще вод река без берегов была названа течением Кромвелла в честь нашедшего ее американского океанолога. Открытие глубинного течения явилось для ученых неожиданностью, поскольку ни одна распространенная до того теория циркуляции океанских вод не содержала даже намека на возможность его существования.
В конце шестидесятых годов открыли в экваториальной Атлантике еще один глубинный поток — течение Ломоносова, а несколько позднее в Индийском океане — течение Тареева. Здесь пальма первооткрытия принадлежит советским океанологам.
Внимание океанологов привлекает еще одно необычное явление природы — так называемые океанические вихри. Зарождение некоторых из них можно проследить на примере Гольфстрима, русло которого похоже на извилистую реку, вьющуюся среди долин и холмов. По краям потока возникают огромные водовороты. Со временем они отделяются от течения и существуют самостоятельно, перемещаясь по океану. Это и есть вихри, называемые еще рингами. Диаметр таких образований достигает десятков и даже сотен километров, причем их нижняя часть лежит на значительных глубинах.
Вихревые явления наблюдаются не только в Атлантике. Они отмечаются также в Индийском и Тихом океанах. Подобно атмосферным формированиям в океанах возникают циклонические и антициклонические водовороты. В центре первых и на периферии вторых происходит подъем глубинных вод, и, наоборот, на периферии первых и в центре вторых — погружение поверхностных. Эти вертикальные движения способствуют водообмену между разными слоями океанских вод, что создает благоприятные условия для развития жизни.
Ряд океанических вихрей существует длительное время. Есть даже утверждение, что такие образования иногда не распадаются в течение нескольких лет. Поэтому они могут быть временными оазисами бурной жизни в пустыни открытого океана, в которых способны смениться и прожить несколько поколений его обитателей.
Недавние космические наблюдения за происходящими в Мировом океане процессами показали, что они не только связаны с атмосферными явлениями намного теснее, чем предполагалось ранее, но и как бы повторяют их. Было замечено, что над океаническими вихрями находились аналогичные им по строению спиральные облачные формирования, а над гидрологическими фронтами стояли атмосферные.
Районы подъема холодных глубинных вод, богатых солями азота и фосфора — этими удобрениями океанской нивы, — являются наиболее продуктивными в биологическом отношении. Но стоит задуматься над тем, что в них происходит. Из глубин на поверхность поступает «молодая» плодородная вода. Благодаря хорошей солнечной освещенности и высокой концентрации кислорода в ней начинает бурно, особенно в тропиках, цвести растительный планктон, активно потребляя питательные соли, в результате чего их количество убывает и вода из «молодой» превращается в «зрелую». Затем в ней размножается зоопланктон, который постепенно выедает растительный. Когда вода потеряет большую часть питательных солей и в ней будет съеден зоопланктоном почти весь растительный планктон, она становится «старой». К этому времени такая вода относится течением на значительное расстояние от места ее поступления на поверхность. Поэтому в районах подъема глубинных вод существует определенная последовательность их распределения. Над местом подъема находится «молодая» вода, по периферии или по течению — «зрелая», зеленая от обилия растительного планктона, еще дальше — «старая», прогретая, содержащая преимущественно зоопланктон, поедаемый рыбами. В результате — бывший питательный концентрат становится непродуктивной теплой и прозрачной водой.
С подъемом глубинных вод связано одно весьма своеобразное явление природы, свидетелем которого мне однажды привелось быть в тропической зоне Восточной Атлантики. Помню, где-то за горизонтом находились раскаленные солнцем берега Африки. Царил штиль. Гладкая поверхность воды казалась маслянистой. Над океаном, рассеивая солнечные лучи, нависла слабая дымка. Наше исследовательское судно, сияя белыми бортами, рассекало могучую грудь океана. Вдруг от воды потянуло резким неприятным запахом. Это заставило оглядеться. Вода за бортом оказалась красного цвета, и на ее поверхности колыхались потревоженные движением судна мертвые рыбы.