Уже рассвело, когда внимание Юры привлекли какие-то темные пятна на ледяном поле. Он мог поклясться, что минуту назад их еще не было. И, кроме того, они двигались, то появляясь, то исчезая за торосами. Шевелились. В первый момент Юре показалось, что у него зарябило в глазах. Это и раньше случалось — от усталости и от холода. Да и кормежка не ахти какая — блокадный паек, почти без калорий.
Не опуская бинокля, Юра нащупал рукой ракетницу, которую для надежности держал под тулупом, и стал пристально разглядывать загадочные пятна. Они приближались, увеличиваясь в размерах. Юра почувствовал, как по спине пробежал предательский холодок. Уже не от мороза — от неотвратимости надвигающейся опасности. Но он решил все же проверить себя.
— Вась, поди-ка сюда, — почему-то он начал говорить шепотом.
Но Вася услышал его и нехотя отозвался:
— Чо те? Опять скучно?
Однако подошел не спеша, не проявляя никакого любопытства и не замечая Юриной настороженности.
— Похоже, фашисты, — затаив дыхание сказал Юра. — Сюда идут.
Вася встрепенулся, с ходу навалился на бруствер.
— Где? Покажь. Может, почудилось.
— Во-он туда смотри, — показал Юра.
Вася посмотрел. Сначала просто так, невооруженным глазом, потом через бинокль.
— Точно, идут. Километра полтора до них, — подтвердил он, а затем неуверенно добавил: — А может, наши?
Наши — очень хотелось бы! Но Юра сразу отсек сомнения.
— Наших в той стороне нет. И дядя Коля на инструктаже говорил: «С юга только фашисты».
Ребята снова прильнули к биноклям.
— Цепочкой идут, — заметил Вася.
— Раз… два… три… — считал Юра и подытожил: — Человек тридцать, не меньше.
— Сигналь, Юрок, сигналь, — заторопил его с плохо скрытой тревогой Вася.
Юра достал ракетницу и выстрелил. Ракета с шелестом взмыла вверх. Оставляя в небе красный след, описала дугу и погасла. Направление ее полета показывало, откуда идут фашисты. За первой полетела вторая, за второй — третья. Три красных ракеты — условный сигнал: приближается враг. Это для тех, кто на берегу и на соседних постах.
— А теперь — к бою! — скомандовал Юра, отложив ракетницу.
Он уже чувствовал себя увереннее. Страх ожидания прошел. Правда, волнение еще сдавливало грудь, затрудняя дыхание, и щемящее чувство неизвестности — чем это кончится? — не оставляло. Но надо было действовать. Юра потуже натянул рукавицы и взялся за рукоятки «Максима». Прикинул глазом расстояние, заученным движением поставил прицел. Прищурившись, навел ствол на мелькавшие впереди фигурки.
— Стрелять рано, спугнешь только, — с видом знатока проговорил Вася. — Надо поближе подпустить.
— Сам знаю, — нехотя согласился Юра и, чтобы подтвердить свое положение старшего, распорядился: — Становись рядом, ленту подавать будешь.
Вася послушно занял место у пулемета, слева от Юры. Оба застыли в напряженном ожидании, затаив дыхание.
Открытый бой — лицом к лицу с врагом. Участвовать в таком бою Юре с Васей еще не доводилось. Под бомбежками бывали — этого не отнять, не забыть. Глубоким шрамом осталась в душе та, при эвакуации, когда на буксире переправлялись через Ладожское озеро. Там Юра с Васей и познакомились. Юра покидал родной город. Вася возвращался из гостей — приезжал в Ленинград на каникулы. Их матери со своими нехитрыми пожитками на палубе по соседству устроились. Буксир был старенький, тихоходный. Он еле тащился, с трудом преодолевая крутые волны. И капитан на нем был старенький и беспокойный, все недовольно на небо поглядывал. И не зря: как раз на середине пути с ясного неба и сошла на них большая черная беда. Фашистские самолеты бомбили и обстреливали беззащитное судно методически, как на учениях.
Спаслись ребята чудом — в числе немногих оставшихся в живых их подобрал военный катер. Моряки доставили Юрку и Васю в Новую Ладогу, привели в свой штаб.