Ленские речники и поныне помнят июль семьдесят шестого года. Тем летом море Лаптевых было неспокойным. Но еще злее и суровей оно сделалось в одну из июльских ночей. Шторм перешел в ураган. Несколько часов кряду Спиридонов у Янского бора удерживал свой танкер носом на волну, подрабатывая двигателем. Огромные черные валы били в корпус. Стекла рубки заледенели, за ними все смешалось в непроницаемой ревущей мгле. Танкер Спиридонова принадлежал к типу судов река-море. Только море, наверное, представлялось кораблестроителям не таким, каким оно было сейчас. Жесткие водяные валы силились раздавить судно. Одна волна не успевала уходить из-под кормы, когда другая, еще выше и злее, уже задирала нос. Судно провисало на закрученных гребнях, оно стонало, дрожало, скрипело… В такие минуты вся надежда на крепость корпуса, сварочных швов, заклепок и шпангоута. Только безумец мог бы сейчас отвернуть судно со штормового режима, что равносильно самоубийству…
И это сделал Спиридонов! Он так поступил по той простой причине, что рядом гибли люди. Капитан закачал пустые емкости балластом, притопил танкер едва не до планширей, круто изменил курс. Несмотря ни на что, экипаж судна шел на выручку другим. Умелыми, грамотными маневрами Спиридонов корпусом танкера прикрывал от беснующихся ветра и волн терпящие бедствия суда. Когда же понадобилось, Михаил Федорович без оглядки пошел на риск и снял с гибнущих кораблей экипажи. Таков Спиридонов!
В рубке буксира-толкача мы вдвоем: я и третий помощник капитана Саша. Он стройный, длинноногий, с пластичными движениями и обаятельной улыбкой. Серый парусиновый костюм удачно пригнан к его элегантной спортивной фигуре. Саша то и дело поглядывает назад, на зацепленную тросом баржу.
— Томпо — Лимпопо… Томпо — Лимпопо…
Между мало кому известной сибирской речушкой Томпо, именем которой назван наш буксир, и Лимпопо нет ничего общего. Лимпопо — это Африка, жара. А здесь знобкий туман, мрачные скалы, угрюмая тайга. Но все равно:
— Томпо — Лимпопо!..
Настроение у штурмана приподнятое. Он знает, что по пути в Бодайбо встанет под частичную разгрузку в Витимске, где живет его невеста, — будет время повидаться с ней!
— Томпо — Лимпопо… — есть что-то мальчишеское в Саше, порою даже удивляешься и его весьма солидному титулу штурмана и тому, что доверили этому юноше тащить вместительную баржу с миллионным грузом по таежной магистрали. Но совершенно иные мысли овладевают мною, когда вспоминаешь, что Саша окончил речное училище, прошел хорошую практическую выучку, был матросом, мотористом, вторую навигацию самостоятельно управляет судном.
— Томпо — Лимпопо… Томпо — Лимпопо…
И вдруг Саша затих: он заметил в реке лося. Саша начинает растерянно ерзать в штурманском кресле:
— Чего доброго, потопим!
Животное вращает головой, ноздри раздуваются, глаза налиты кровью. Крупные ветвистые рога высоко задраны над стремниной. Мы неуклонно сближаемся. Саша включает тифон, пугает лося, но все его усилия напрасны. Расстояние между нами сокращается. Штурман мог бы убыстрить или, напротив, сбавить ход, отвернуть в сторону… Но сложность положения заключается в том, что у нас на хвосте болтается баржа. И Саша не выдерживает, зовет на помощь капитана.
— Будем стопориться, — коротко говорит капитан.
Он отсылает штурмана и моториста на ют, подбить баржу, сам встает за штурвал. До того момента, когда мы должны были неизбежно навалиться на лося, баржу успевают подтянуть к нашей корме. Капитан, облегченно вздохнув, переводит реверс. Вблизи форштевня неторопливо проплывает красивое, благородное животное. Вскинутая голова торжественно покачивается. Лось будто благодарит людей.
Саша часто засиживается у меня в гостях. Он местный. Жизнь складывалась у него немудрёно: школа, армия, работа. На следующее лето он метит в капитаны. В этом нет ничего особенного. В Сибири народу недостает, люди здесь нарасхват, специалисты растут быстро. Нынешний курсант завтра будет судоводителем, диспетчер — начальником порта, штурман — капитаном. Для сибирских мерок дело это привычное, нет в этом ничего особенного.
У Саши есть на примете уже и судно с романтичным названием «Легенда». Теплоход небольшой, в сто пятьдесят «лошадей», экипаж из двух человек. «Легенда» особенно привлекает его тем, что приписана к речному поселку Витимск, где живет Сашина невеста Вера.
Последний раз молодые виделись в мае, когда Витим очистился ото льда и Саша ушел в плавание. С тех пор минуло четыре месяца. Близкое свидание по-настоящему волнует влюбленного штурмана. В свободные от вахты часы он занимается одним делом — сочиняет письма. Письма эти Саша не отправляет почтой, мечтает собственноручно передать невесте: