По радиосвязи часто раздается: «Сэпээн шестьсот шестьдесят два бэ, ответь сэпээн шестьсот семьдесят девятому бэ», «Эф фэ девятьсот тридцать седьмой — сделай отмашку эс тэ восемьсот семьдесят третьему».
Пока выстраиваются многосложные обозначения, суда тем временем сблизились, возникла аварийная ситуация.
Речники как могут выкручиваются из терминологического косноязычия, делают это на свой манер, пользуются и знакомством: «Яковлич, моргни-ка кормовым». — «Добро, Андреич».
Нередко вносят они и долю шутки, хорошего юмора. Навстречу нам поднимается сухогруз венгерской постройки. Кронштейны у него нависают над бортами, похожи на уши забавного телевизионного Чебурашки. И разносится по связи: «Чебурашка, потеснись левее». — «Ясно, понял, петушок!»
«Петушками» величают суда, названные в честь композиторов. Работают на Лене «адмиралы», «бочкарики», «чешки», «рогали», «кайманы». Последние получили нелестное прозвище потому, что частенько вылезают на береговые отмели.
…В том месте, где начинается дельта Лены, судно замедляет ход. Прямо по носу надвигается каменная громада. Камень стоит в середине русла. За непомерные размеры и высоту его называют Столбом. Непросто сказать, какая сила занесла исполинский осколок черного гранита в реку. Удивление возрастает, когда замечаешь, что крутые его бока отвесно падают в воду, поблизости нет ни скал, ни хотя бы отмелей. Одинокий каменный останец! Посреди реки! Его поверхность как бы оплавлена. Сглаженными линиями, мрачным цветом, округлым контуром, странной обнаженной одичалостью каменная глыба резко контрастирует с окружающим ландшафтом, как бы даже отторгается от живой природы. Глядя на Столб, невольно вспоминаешь загадочный знаменитый тунгусский метеорит, промчавшийся над Сибирью огненным смерчем, сжегший тайгу на сотни километров. Десятки экспедиций разыскивали остатки небесного посланца. Тщетно! Ни единого осколка. Как знать, не есть ли монолит, всаженный с размаху в воду, тем метеоритом? Тем более в легендах и преданиях, связанных со всякими сколько-нибудь заметными природными явлениями, о Столбе нет никаких упоминаний. Значит, камень молод, следовательно, он появился сравнительно недавно!
Одинокий Столб стал естественным волноломом, в который, преодолев четыре с половиной тысячи километров, с разбегу ударяется Лена, разбиваясь на мощные протоки, образующие величайшую на планете речную дельту.
На одном из многочисленных островов дельты, среди замшелых камней поставлена стела, опутанная чугунной цепью. Ее вершину венчает трехмачтовый парусник. Здесь в 1881 году замерзли участники американской экспедиции, руководимой Де-Лонгом. Трагически окончилась их попытка добраться на паровой яхте «Жаннета» к Северному полюсу.
В этих местах не так уж редко можно увидеть скромные цветы, положенные у могил. Лежат они и на могиле потомка известного Санникова, который помогал полярным экспедициям, в их числе экспедиции Фритьофа Нансена, за что был награжден шведским королем золотой медалью. Печальные надгробья-камни лежат в низовьях Лены — где под дерном, где в вечной мерзлоте. Они напоминают о многих безымянных русских людях, двинувшихся еще в семнадцатом столетии обживать Арктику и «великую реку Лену, угодную и пространную». По ее берегам разбросаны холмики могил «вожей» — так именовали проводников, храбрых охотников-аборигенов, которые были преданными друзьями и незаменимыми помощниками Прончищева, Челюскина, Седова, братьев Лаптевых…
…От Столба до Тикси проходим Быковской протокой. Справа наплывают голые серовато-зеленые холмы. Судно плавно покачивается. Мы еще находимся в реке и в то же время уже выходим в море. За последним, Черным перекатом, единственным перекатом в стране, где из-за торфянистого черного оттенка воды судовой ход для лучшей видимости вместо красных огней огражден белыми и зелеными, по судовой трансляции раздается голос капитана:
— Прошу всех подняться наверх!
Голос негромкий, с долей ленцы, слова произносятся замедленно, почти устало, но столько в них внутренней силы, острого чувства, что через мгновение на судне начинается шарканье ног, хлопанье дверей, тревожные восклицания. Да и то: за все время рейса Виктор Андреевич Видеман ни разу не воспользовался спикером. Что же чрезвычайное случилось теперь?