Подъем «Ташкента» было решено производить понтонным способом. Для этого под днищем корабля необходимо было промыть пять туннелей, продернуть через них стальные тросы, затопить с каждого борта по пять понтонов, похожих на огромные бочки подъемной силой в 500 тонн каждая, принайтовать (прикрепить) их к тросам и продуть воздухом. Понтоны всплывут и поднимут вместе с собой корабль.
На бумаге это выглядит легко и просто. Но до этого — «понтоны всплывут» — несколько месяцев каторжно-изнурительного водолазного труда, от которого… Словом, работы по промывке туннелей водолазы не очень любят.
Что же это за работа? Под воду опускают грунтосос, или, как его величают водолазы всего мира, «самовар». Металлический кожух его и впрямь чем-то напоминает самовар. По медным трубкам — их несколько десятков, — загнутым концами в чрево этого чудовища, подается воздух, который с ревом несется вверх, всасывая за собой грунт и увлекая его по шлангу на поверхность.
Во время работы грунтососа водолаз сидит на нем верхом, обжав ногами и навалившись на него грудью, напоминая ковбоя, оседлавшего дикого быка. С одной только разницей: на родео всадник должен продержаться на быке несколько секунд, да и то обеими руками схватившись за подпругу. У водолаза же в руках пипка, что-то вроде пожарного брандспойта, через который бьет струя воды давлением в двенадцать атмосфер, размывающая грунт.
В туннеле водолаз находится в абсолютной темноте. Чтобы не сбиться с курса, он определяет направление своей ходки по швам обшивки корабля. Через каждые 10—15 минут руки его сами почти механически ощупывают днище, предварительно устроив пипку между коленями и прижав ее грудью к грунтососу — иначе улепетнет. Так вот, если шов обшивки на днище сместился влево или вправо, водолаз соответственно выправляет ход туннеля.
Промывка туннелей подходила к концу, день-два — и шабаш. Вот тут-то и пошло — кто скорее промоет туннель?..
Сегодня «самовар» оседлал Гена Стоценко. Сильный, большой и, вероятно, оттого важный, он двигался по земле, как и под водой, словно в замедленной киносъемке. Ну под водой это понятно — не побежишь. А на земле? Будто боялся опрокинуть что-нибудь или разбить. Всегда и во всем он был деловито замедлен. Он никогда и ничего не делал с ходу. Во всем придерживался железного принципа: семь раз отмерь, один — отрежь. На Генку можно было положиться.
Наша станция мыла туннель у кормы, мы давно обогнали соперников. Генка прошел среднюю часть корабля, киль и вот-вот должен был выйти на противоположную сторону «Ташкента», на чистую воду.
Рядом с нами стоял водолазный бот Миронова — нашего главного соперника. На ботах тихо. Неожиданно у Миронова на компрессоре прибавили обороты. Рванулся шланг их грунтососа.
— Генка! — заорал водолаз, сидящий на телефоне. — Миронов на пятки садится, прибавь! — и, не дождавшись ответа, крикнул механику, чтобы тот добавил давление на самовар и пипку.
Не успел прозвучать в воздухе голос водолаза, а компрессор уже забарабанил еще быстрее. На боте Миронова заметили это и тоже поддали газу. Можно было только представить, как сейчас корежит водолазов в туннелях.
На боте у нас все затихли. Каждый совершенно реально представлял себе, как трясется на «самоваре» Генка, выбивая шлемом дробь о днище корабля. Несмотря на гул машины и торопливые сипящие звуки, вырывающиеся из шланга, всем кажется, что работа все-таки идет медленно и надо бы поддать еще… И вообще, думается им, лучше бы под воду пошел он, а не Генка, каждому мнится, что он сделал бы лучше или, во всяком случае, быстрее.
На боте Миронова тоже молчат, и нам кажется, что облака ила расплываются вокруг их катера гуще и шире. Хочется закричать: «Генка, милый, нажми!» Но всем понятно, что механизмы и водолаз работают на пределе, и, отвернувшись, тихо вздыхают. Гудит мотор, судорожно всхлипывает шланг, вздыхают люди.
Беру телефон:
— Гена, как себя чувствуешь?
Небольшая пауза. Потом вибрирующий голос нараспев отвечает:
— Все-о-о в поряд-ке-е-е, стар-ши-на-а-а, пошел-л-л мяг-кий-й грунт-т-т, иду-у-у как по маслу-у-у!
— Давай наверх, тебя сменит Тягилев. Пора отдохнуть.
— Старшина-а-а, мы-ы-ы же целый час-с потеряем-м-м. Не надо-о-о, разреши-и-и добить до конца-а-а! Я же говорю-ю-ю, иду-у-у как по маслу-у-у!
И хотя пора бы сменить Стоценко, мне жалко срывать ему настрой, когда все как по маслу. Я это знаю по себе. Счастливое и радостное чувство!
— Ладно, давай, — говорю я строгим и одновременно снисходительным тоном.
Возможно, сегодня Генка выйдет на ту сторону «Ташкента». И тогда, дорогие наши сопернички, мы вам покажем «кончик»: на флоте во все века обогнавший соперника показывает ему с кормы конец веревки.