Среди матросов и старшин были и умудренные жизнью солидные «папаши», призванные из запаса, и совершеннейшие юнцы. Как-то вечером из учебного отряда прибыло несколько молодых матросов. Один из них — ну настоящий голубоглазый румяный мальчишка в военной форме. Подхожу и спрашиваю: «Кто такой?» Отвечает: «Женя! — Потом спохватывается и добавляет: — Матрос Евгений Малиновский, радиометрист». Через полгода этот парень стал отличным моряком, прекрасно овладел радиолокационной станцией и за отличие в бою был награжден орденом Красного Знамени. Вот вам и малыш!
ГОРЯЩЕЕ МОРЕ
Небольшие Айновские острова, где была назначена позиция ожидания, находились на расстоянии всего четырех миль от полуострова Средний и в десяти милях от Печенгского залива. Вход в него простреливался нашими береговыми батареями. Чтобы затруднить их прицельный огонь, фашисты обычно перед проводкой конвоев самолетами и катерами ставили мощные дымовые завесы на подходах к порту.
Так было и на этот раз — кроме верхушек скалистых гор, ничего не было видно. Я считал, что терять время на пассивное ожидание противника нельзя, ибо гитлеровцы могли незаметно проскользнуть в свою базу.
С момента выхода — над катерами наши верные друзья, истребители прикрытия. То и дело в динамике, установленном в боевой рубке катера, раздается сочный баритон Демьяна Осыко: «Идите спокойно, я вас прикрою!»
Не задерживаясь у Айновских островов, я решил подойти вплотную к дымзавесе и вести активный поиск кораблей противника.
Неожиданно недалеко от нас из дыма вынырнуло несколько вражеских шнелльботов. Они сейчас же были обстреляны беглым огнем наших батарей и снова скрылись в дыму. Прикидываю: раз эти сторожевые катера здесь крутятся — значит, они кого-то охраняют. Иду сквозь дым. В воздухе чувствуется специфический едкий запах хлорсульфоновой кислоты: дымзавеса — перед нами. Скомандовав на ведомые катера курс и скорость, врываюсь в клубящиеся едкие облака. Через полминуты видим чистую воду и близкие скалистые берега противника. Я знал, что глубины моря здесь большие, и поэтому не боялся навигационных опасностей. Начали поиск вдоль дымзавесы, периодически прячась за нее, чтобы укрыться от наблюдения с берега. Наконец с катера лейтенанта Юрченко, шедшего слева от меня, донесение по радиотелефону: «Вижу над дымом мачты и трубы какого-то транспорта». Командую: «Атакуй!»
Ветер сместил дымзавесу. В ее разрывах мы и увидели транспорт, ведущий артиллерийский огонь по атакующему его катеру Юрченко. Окруженный всплесками от разрывов снарядов, катер выпустил с дистанции около двух кабельтовых (примерно 370 метров) две торпеды. Одна из них угодила прямо в середину транспорта. Раздался взрыв, поднявший огромный султан воды, и гитлеровский пароход, разломившись пополам, быстро пошел ко дну. Вижу, как комендоры катера — Гребенец, Казаков и Воробьев — метким огнем подожгли вражеский шнелльбот, принудив его быстро скрыться за остатками дымовой завесы.
В разрывах дыма видим еще один танкер и тральщик. Даю приказание правофланговому катеру старшего лейтенанта Шуляковского (там же находился командир отряда капитан-лейтенант Лозовский) атаковать тральщик, а сам иду в атаку на танкер.
В эфире творится что-то невообразимое. Частоты наших и немецких радиопередатчиков почти совпадают, поэтому слышны все переговоры. Гитлеровцы отчаянно ругаются. Требуют от своего берегового командования немедленно выслать истребители для отражения атак советских катеров. Между тем дистанция между нами и атакуемыми стремительно сокращается. Уже видно, как по палубе тральщика мечутся фашисты, срывают с себя ранцы, каски и прыгают за борт.
Залп!.. Через несколько секунд в воздух поднялся столб воды с обломками корабля, мачт, щепками корабельных шлюпок. Панические радиопередачи на немецком языке смолкли.
Отражая атаку, тральщик огрызался огнем. И небезуспешно: несколько попаданий в катер Шуляковского. Один снаряд врезался в носовую стенку рубки, но, встретив на своем пути бронированную плиту, разбился вдребезги, засыпав ослабевшими осколками людей на мостике. Другой угодил в моторный отсек и перебил масляную магистраль. Давление масла резко упало, мотор сбавил обороты, скорость понизилась, и катер начал медленно отходить от места боя, надеясь укрыться в остатках дымзавесы. А над товарищами нашими, точно стая воронов, уже кружилась вызванная по радио шестерка «мессершмиттов», предвкушая легкую добычу. Но сразу — удар наших летчиков. В этот день они дрались особенно отчаянно, как бы стараясь отблагодарить нас за спасенного несколько часов назад своего товарища. Двадцать две минуты шла над нашими головами жаркая схватка. Один «мессер» задымил и, круто пикируя, потянул к берегу. Два других тоже были подбиты. Тогда вся черная стая убралась восвояси. И опять в динамике раздался баритон Осыко: «Будьте спокойны, я вас прикрою!»