«Я хотел произвести выстрел в голову, чтобы совершить акт самоубийства. Но в последний момент меня осенило, что тот, кто меня подставил, является сотрудником управления.... Нет, Ольга никогда мне не рассказывала о том, чем она является на самом деле... Нет, мы никогда не были с ней близки... Нет, она была исполнительной сотрудницей, в чьём профессионализме я не сомневался» – голос Натаныча я слышала даже сквозь дверь. Гордин говорил громко и эмоционально. С него ещё не сняли обвинения о нападении на Артёма. И пока не будет произведена психиатрическо-магическая экспертиза, этого не произойдёт. Допрос длился уже второй час. И всё это время Игнат Натанович повторял одно и тоже.
«Ногу я сломал, когда столкнулся с тварями Сенсума, с демонами. Я наложил на суставы заклинания обезболивания, чтобы добраться до управления» – он выдыхался, в уверенном голосе появились нотки усталости. Но начальник героически терпел всё это, максимально чётко говоря то, что происходило в его жизни.
Я перевела взгляд на соседний бокс, где сидела Ядвига в кампании двух дозорных. Двое молодых мужчин следили за каждым взглядом Харрис, отмечая любое изменение в поведении. Мне на секунду показалось, что ведьма Сенсума боится дышать, чтобы лишний раз не слышать вопросов о том, почему она сейчас так резко покачалась или вздохнула. Им было словно всё равно, что она побывала в объятьях смерти, что она отдала часть своей жизни другому человеку. Она была для них угрозой номер один.
Дозорные – особые ребята, они следят за тем, чтобы маги Сенсума не сходили с ума, не давали им полностью уйти в Сенсум, став его частью. И дело не в их особой связи с внешним миром или в умении работать с Сенсумом, нет. Они владели особыми артефактами, которые заставляли колдунов Сенсума оставаться в реальном мире, блокировали частично их способности, контролировали мозговые волны, практически подчиняя своей воле. Это была своего рода клетка для мага Сенсума, но скрыться от таких дозорных было нельзя. Артефакты приводили дозорных к магам в любом уголке мира. Дозорные – хранители безопасности.
Ядвига сидела тихо, едва прикрыв веки. Её взгляд был рассредоточен и пуст. Видимо, почувствовав моё внимание к себе, ведьма открыла глаза и взглянула на меня, а потом слегка улыбнулась. И тут же дозорные, заметив это, слегка нахмурились и, скорее всего, потребовали от Яды объяснения её улыбке, которая, впрочем, погасла, стоило им заговорить с ней.
«Нельзя радоваться без основания, нельзя злиться, нельзя проявлять яркие эмоции, иначе дозорные начнут задавать вопросы и исследовать разум на наличие расщепления или слишком сильной активности в Сенсуме» – так объяснила это Милана, когда я впервые увидела то, как гаснет улыбка на лице у Ядвиги, стоило ей увидеть дозорных на пороге своего бокса. Мы оставили её одну, как тогда, в архивах, когда она потеряла сознание.
— А ведь она отдала часть своей жизни, чтобы вернуть меня в мир живых, – я покачала головой и легла на кровать. – Неужели этого мало, чтобы её оставили в покое хотя бы на сутки другие, чтобы она могла восстановиться.
— Им нет до этого дела, – пояснил Максим, обняв меня свободной рукой. Вторая у него была зафиксирована гипсом из-за травмы, полученной в сражении с тварью Сенсума, – сейчас Яду ждут проверки, занесение в личное дело того, что как она манипулировала Сенсумом, что делала во время расследования и многое другое. Будут рыться в её памяти.
— Бедная девочка, – Андрей взглянул на Ядвигу через стекло. Но Харрис уже сидела неподвижно и не выказывала и намёка не эмоции. – Она отказалась от помощи.
— Такова жизнь магов Сенсума, – Милана с тоской посмотрела на Харрис, – всегда под наблюдением, чтобы вдруг не открыли портал в наш мир для тварей, чтобы не перевернули всё с ног на голову из-за своей особой связи с Сенсумом.
Артём, сидящий на моей кровати, улыбнулся:
— Она сильная, она справится, – мне показалось, что ему хотелось в это верить.
Я и сама была уверена, что Ядвига справится. Тот мимолётный контакт, когда моё тело погибло, стал для меня чем-то новым. Ещё никогда в моей крови не текла чужая магия, так легко подстраивающаяся под меня. Но я точно поняла, что Яда сможет всё это пережить.
Опыт посмертия был удивительным, сложным и страшным. Моё сознание всё ещё отказывалось принимать то, что происходило в архивах. Моё тело не полностью пришло в себя после воскрешения, оставалась слабость и усталость, сохранялась головная боль. И в носу всё ещё стоял запах фиолетовых цветов. На это уйдёт много времени, прежде чем я смогу вернуться к нормальной жизни. Нужно было найти только грамотного психотерапевта, чтобы он умел работать с такими вещами...