Доложил Андрей, на пару секунд зажмурив глаза и передавая мне бумаги с отчётом, после достаточно нервно дёрнул рукой, выдыхая. Движения мага были резкими и несдержанными, всё-таки мало, кому понравится, что рабочий день начинается не по графику.
— Спасибо.
Я взглянула на протянутые бумаги: паспорт погибшей, регистрация вызова, первичный отчёт от следователя и криминалистов, а также записи от врача-эксперта. А на полях были выведены пометки от Шорохова. Ровный почерк оперативника не мог не радовать: аккуратные заметки, схематичные зарисовки положения тела, а также краткий отчёт о поисках в Сенсуме – всё это помогало сосредоточиться на том, как проходит сбор информации. Однако сейчас меня интересовал отчёт нашего коллеги «магического судмедэксперта», который обычно осматривал тела при помощи своих навыков как в реальном мире , так и в магическом.
«При первичном осмотре на груди около сердца был обнаружен след от условного проклятья в виде ожога. Энергетический рисунок соответствует закольцованному заклинанию. На щеке кровью изображена руна «турисаз». Раны поверхностные, полученные при сопротивлении. Потёртости на запястьях получены после смерти, след от захвата на шее аналогичен ранам на руках. Погибшая умерла от забора жизненных сил.»
(руна турисаз)
— Артём первый осмотрел её через Сенсум? – я вернула бумаги Шорохову.
— Да. – Мой собеседник кивнул. – Жалко её, красивая… была.
— Думаю, жалостью тут уже не поможешь. – Я повела плечом. – Единственное, что можем сделать – найти убийцу. Да и то, её родителям, возможно, от этого не станет легче. Я посмотрю её последние воспоминания, а потом мы с тобой попробуем вместе восстановить её путь.
Андрей вяло кивнул и улыбнулся мне, протягивая латексные перчатки.
Я, надевая необходимую защиту для рук, приблизилась к трупу и невольно вздрогнула. Зрелище было ужасным: когда-то полное жизни и энергии тело девушки превратилось в ссохшуюся тростинку. Бело-голубая кожа складками лежала на неестественно вывернутом скелете, кости местами порвали кожный покров, а на месте разрывов виднелись чёрные обугленные края. Глазницы были пусты, словно бы в них никогда не было глаз. На разорванной блузке виднелся след в виде круга, внутри которого расходилось множество лучей – след от условного проклятья. На щеке была нарисована руна «турисаз», как и говорилось в отчёте Бронина.
Переборов определённую долю отвращения, я присела около погибшей и коснулась пальцами впалых висков, которые на ощупь казались россыпью песка под руками.
Короткий рывок погрузил меня в приятный туман, обволакивающий всё тело. Нежный дымок ласково путался в волосах и щекотал лицо, вызывая прилив неги.
Сенсум.
Здесь отражались все колебания энергии, хранилась память мест и людей. Это был иной мир. Кто-то называл его междумирьем, кто-то Туманом. Но в большей части это был мир ощущений и чувств, в котором можно было найти осколки и нити прошлого и настоящего. Они сплетались в огромную паутину, которая была чувствительна к любому движению. Сенсум откликался на волю мага, позволяя брать ровно то, что можно увидеть. Мой случай был не исключением. Сосредоточившись на Алине Хориной, я вытянула перед собой руку и извлекла из густого тумана яркую ниточку, которая была последней связью души погибшей с миром живых.
«В нос ударил резкий запах аммиака и гнили, перебивая парковую свежесть.
Я стояла чуть дальше от происходящего, стараясь не двигаться. Вокруг сгущался парк, будто бы охватывал и поглощал всё радостное и живое. Сознание словно сужалось, заставляя концентрироваться лишь на двух фигурах.
Девушка бежала, постоянно оборачиваясь назад, выискивая кого-то за спиной. Мужской силуэт двигался урывками, будто бы телепортировался, но не приближался к своей жертве.
Хорина попыталась швырнуть в преследователя файерболом, но шар погас у неё в руке. Девушка на пару мгновений замешкалась, судорожно ища выход. Но секундное замешательство – и Алина споткнулась о корень дерева. Сильная боль прорезала грудь, словно кто-то вспарывал ножом кожу, ломая кости. У неё вырвался задушенный хрип.