А я?... Я постепенно растворялась в потоках и позволяла себе стать частью этого купола. Снаружи бушевали вихри Сенсума. И эти твари... Он был не один. Их была стая. Они рвали души постояльцев гостиницы, но не могли пробиться туда, где маги успели закрыться ментальными щитами. Мы были в настоящей ловушке.
Я видела, как эти твари выходят из разломов в гостинице и за её пределами, как набрасываются на неудачливых прохожих. Эти демоны поглощали частички душ, питались эмоциями и только крепли, ощущая силу человеческих чувств.
Разломы, открывшиеся в нашем мире, пропускали через себя настоящих тварей Сенсума. С тех самых слоёв, где царит хаос, и правит дикая магия.
— Они выходят из разломов, – мой голос был тихий-тихий, словно отдаляющееся эхо. – Их много...
— А люди?! Те люди, что здесь?! – Милана хотела схватить меня за руку, но Андрей не дал, перехватив её тонкие запястья. – Что с ними?!
— Есть выжившие, есть пострадавшие, – меланхолично сказала я и моргнула.
Сердцебиение замедлялось, пульс ощущался всё слабее и слабее, но в моих венах концентрировалась сила и энергия, заменяющая мне жизнь.
Откуда-то с гор, с которых было видно весь город как на ладони, сорвался столп яркого света.
Раздалась мощная вспышка, и на землю начали падать мягкие пылинки заклинания. Они касались людей, проникали в дома и очаровывали, манили за собой. Не в пасть тварям. Нет. В безопасный ореол за городом, где начинался густой лес, и откуда тянуло надежностью и защитой.
— Людей эвакуируют при помощи заклинания забвения, – торопливо объяснил Максим, что-то быстро набирая на телефоне.
— Нас тоже? – Андрей напрягся.
— Нет, на наше ДНК это не распространяется. Сейчас будет перепись населения. По данным поиковиков, есть пропавшие. Женщины.
— Чёрт, – выругался Андрей и приласкал плачущую Милану.
А я смотрела, как город постепенно теряет свои очертания, становясь чем-то тёмным и одиноким. В нём исчезали звуки и запахи. Улочки заволакивались туманом и ароматом сырости. Безнадёжности и отчаянья.
А люди... Они, сопровождаемые массовым заклинанием, стройно шли туда, куда вела их магия. Они были невидимы для тварей, потому что не испытывали эмоций. Просто как куклы, которыми руководит опытный кукловод, дёргая за правильные ниточки.
Обычно была бы толпа и жертвы, но ФСБ действовало аккуратно и осторожно, не подставляя под удар лишний раз жителей Змеиногорска.
Я вновь медленно моргнула и чуть больше открыла ладони, пропуская через себя энергию.
Где-то вдали пульсировал огонёк тревоги. Яркий, неровный, прерывистый и какой-то знакомый.
Раздался телефонный звонок. Максим быстро снял трубку и поставил микрофон на громкую связь.
— Кир, я не виновен, – голос Гордина дрожал от страха. – Я не виновен. Скажи Ксюше, что я её люблю. Она была самой лучшей женой на свете. А я – хреновым мужем...
А потом – выстрел. Тишина.
Глава 15
Ти-ши-на.
Тишина.
Внутри меня всё похолодело. Словно оборвался канат. Кончики пальцев онемели, на лице застыло тупое выражение непонимания и удивления. Мне показалось, что я наблюдаю за всем этим со стороны. Непросто, как поток Сенсума, а... призрак. Бестелесный дух, зависший где-то над полом и смотрящий в одну точку на полу.
— Кира, – я услышала тихий и сдавленный крик Миланы. – Не отпускай щит! Нет-нет-нет, держись.
Её голос сорвался на вопль, стоило нашему убежищу начать таять. И с каждым моим вдохом потоки Сенсума рассеивались. А тварь оказалась тут же около нас, под дверью. Поводя мордой, она хватала подобием рта воздух и скребла когтями перед собой, прощупывая пространство около нас. Откуда-то из глубины коридора раздался вой, за которым последовали тяжёлые шаги. В проёме двери появилась грузная фигура чудища, напоминающего огра, но на его теле выделялись огромные шипы, на руках виднелись стальные когти.
— Твою-то.... – Андрея заслонил нас с Миланой собой, а Максим приготовился атаковать тварей.
— Умоляю, не опускай щит, – Мирская обхватила меня, дрожа всем телом. Мне казалось, что сейчас мы стали с ней единым целый в своём страхе и панике. А Андрей и Максим что-то говорили, но их не было слышно за сильным тонким писком, окутывающим моё сознание.
— Он умер? – задала я один единственный вопрос перед тем, как вновь вспомнила, как дышать. – Игнат Натаныч... Умер? Он... застрелился же, да?
Милана кивнула мне в плечо и сжала руки у меня за спиной.
Я не знаю, что это за чувство, что это за эмоция, больно кольнувшая меня под рёбра. Что-то такое... напоминающее горечь и паралитическую панику. Будто бы всё тело в один миг раскололось на тысячи осколков. Воспоминания стали фрагментами памяти. Они лёгкими искрами вспыхивали в сознании, но тут же гасли.