Взглянув на Шорохова, я увидела, что он только отвёл взгляд, изучая Ядвигу.
— Ребят! – из коридора раздался громкий голос Михаила. – Ещё одна девчонка! Ольга Кочевникова.
Он влетел в номер и выдохнул:
— Пропала десять лет назад. Её дело было выкрадено из архива.
Глава 16
Всё развивалось слишком быстро. Так не должно было быть. Может, мы где-то не доработали, и теперь просто нашли труп по случайности? Вдруг это старое убийство, а тело нашли только сейчас? Вдруг это ошибка? Не может же быть так, что Эйлифт решил изменить себе. Он не должен был раскрывать карты так рано. Раньше же Оккультист выжидал время, действовал размеренно, плавно, не привлекая слишком много внимания. Он подкидывал тела равномерно, не спешил, давая время магии стабилизироваться.
Я нервно встрепенулась и обхватила себя за плечи, стараясь унять дрожь. Происходящее словно происходило не со мной, а с кем-то другим, очень похожим на меня. А я так – сторонний наблюдатель, что просто смотрит за представлением.
Не со мной. Не с моими друзьями и коллегами. Это просто страшный сон. Слишком долгий муторный сон. Так не должно быть
— Он вошёл в раж, – голос Ядвиги вывел меня из ступора, – он чувствует приближение завершения ритуала и поэтому так активировался.
— Быть такого не может, – рвано выдохнула я, – он же раньше был размереннее. Что изменилось? Какой раж, ты о чём, Яд?
Ядвига понимающе улыбнулась и прикрыла глаза, словно не хотела нас видеть. Но всё же на её лице виднелась тень усталости. На тонких губах ведьмы играла какая-то болезненная улыбка, словно дитя Сенсума испытывала горечь и смерть в шаге от себя.
— Эйлифт чувствует близость своей жизни, он грезит ей. Его состояние можно сравнить с тем, как наркоман грезит о наркотиках, и перед употреблением дозы становится голодным, истеричным до сумасшествия, ему становится на всё плевать. Тут то же самое. Эйлифт хочет как можно быстрее заполучить тело и жизнь. Именно поэтому он сорвался с цепи. Пока у него не было жажды жизни, страсти и воли, он действовал спокойнее, но сейчас у него есть первичные рефлексы выживания.
Её слова – приговор. Что мы, обычные маги Сенсума, можем сделать с существом, которое является порождением Сенсума? Что мы можем сделать тому, кто соткан из магии и является древним существом, блуждающим среди нас и знающий всё о наших передвижениях?
— Это провал, – я сказала это быстрее, чем смогла прикусить язык. – Мы ему ничего не сможем сделать, даже учитывая наши амулеты от демонов. Он сильнее нас.
— Сильнее, – согласилась Ядвига, – но ты что, хочешь сидеть, сложа руки, пока он уничтожает твой дом? Браво, Кир. А ради чего тогда ты втягивала своих друзей во всё это, ради чего пыталась расследовать это дело? Бросила бы в дальний ящик со словами «не раскрыто», висяк.
Она была права. Но от её слов мне было не по себе. И действительно, ради чего я рвалась расследовать это дело? Пыталась понять, как мыслит конкретно этот преступник? Пыталась прервать череду кровавых жертв? Что мной двигало с таким остервенением, что я нарушила приказ и начала своё расследование? Зачем обращалась к прошлому Эйлифта, пытаясь найти его отличительные черты? Что, черт возьми, во мне так обострилось, что моя любовь к работе перешла границы разумного?
Я сидела в тишине. Мне казалось, что мысли остановились, как и мир вокруг меня. Всё замерло, оставив меня наедине со своими мыслями и чувствами. На мгновение моё тело стало ватным, чужим. Но стоило вздохнуть чуть глубже, расправить грудь, шевельнуть пальцами, как вернулось ощущение реальности. Моя страсть к работе, моё желание по возможности помогать людям, моё стремление защищать, желание понимать преступника и сознательно подходить к поимке нарушителя закона и права на жизнь.
— Я не знаю, что делать, Яд, – наконец-то обречённо произнесла я. Как бы тяжело не было признавать своё поражение, но всё же это оно и есть. У ФСБ есть ритуал, который не факт, что сработает, у нас есть трупы и остервенелый демон, рвущийся к воскрешению. И есть мы, те, кто ни разу не сталкивался со всеми этим.
Подняв взгляд на собеседницу, я краем глаза заметила, как Андрей отвёл взгляд, рассматривая свои ладони, а Милана влажными от слёз глазами смотрела на меня, но с её губ словно бы срывался едва различимый шёпот: «Мы справимся». Максим, сидящий рядом со мной, положил ладонь на мою, мягко сжимая пальцы.
Странно, что именно от него, московского оперативника, шла большая поддержка. Максим словно верил в то, что мы справимся, сможем как-то уничтожить Эйлифта. Мудров не знал никого из нас и полугода, но всё же старался как-то поддерживать.