— Ладно, главное, чтобы не пешком идти, – согласилась я, кутаясь в пальто и пытаясь унять дрожь.
Всё слишком неправильно. Так не должно быть. Такие твари не должны существовать в природе. Это противоестественно. Они не должны выходить за пределы Сенсума.
Шорохов ударил по тормозам, из-за чего я дёрнулась вперёд и ударилась о пассажирское сиденье, на котором сидел Максим. Мудров только успел схватить за ручку двери, удерживаясь на месте. Судя по сбивчивому кашлю, ремень безопасности сильно надавил на грудь москвича. Андрей громко ругнулся и ударил ладонью по рулю, выражая негодование.
— Все в порядке? – на автомате спросила я.
— Тварь выскочила, – сказал Андрей, переведя дыхание. – Чёрт. Хорошо, что не врезалась в машину.
— Это точно, – улыбнулась Максим, прокашливаясь. – Давай тогда потихоньку, чтобы не было таких эксцессов.
Вместо ответа Шорохов кивнул, а я вновь устроилась на заднем сидении, но на этот раз всё же пристегнулась.
Андрей развернул машину и направил ей в объезд сквозь лес. Среди высоких сосен и елей мелькали разрушенные белёсо-серые статуи, напоминающие о былом величии здешних мест. Раньше на этом участке леса была барская усадьба, но где-то в середине 40-х её снесли, планируя построить на её месте турбазу среди соснового леса для тружеников шахт и горнодобывающих заводов. Но планам не суждено было сбыться. Приоритеты менялись, послевоенное время принесло глобализацию, и уже не было дела до маленького городка где-то в районе Алтая.
Вскоре навигатор вывел нас к освещённой прожекторами местности. ФСБ уже работало тут. Несколько магов-картографов что-то делали в небольшой палатке неподалёку от колодца. Пара ведьм осматривала местность через артефакты, выискивая активность.
— И зачем мы тут, – вздохнул Андрей. В его голосе ясно читалась грусть. Но не простая, а по упущенным амбициям. Мне на миг показалось, что Шорохов завидовал нашим коллегам из ФСБ. У них были технологии, о которых мы только могли мечтать в своём отделении.
Может, если Гордин был жив, он бы смог потом нам выбить обновление инструментария?...
Игнат Натанович... Я прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы не разрыдаться от воспоминаний о нашем начальнике. Он для нас делал всё, а что мы сделали для того, чтобы спасти его?...
— Где труп? – избегая собственных мыслей, я подошла к майору, стоящему около палатки с картографами.
— В колодце, – устало ответил собеседник.
— Кто нашёл труп?
Майор чуть поджал губы и кивнул в сторону двух парней, выглядевших слишком молодо для работы в ФСБ.
— Вон, они. Пошли вместе с группой картографов проверять местность. Один из них и провалился в колодец. Успели вытащить до того, как его твари Сенсума достали. Повезло, что малой умел щиты надёжные ставить.
— А где его кулон? – я удивлённо посмотрела на собеседника.
— Так разбил, когда падал. Они же хрупкие, – майор с сочувствием посмотрел на парнишку, дрожащего всем телом.
— Спасибо, – я постаралась улыбнуться и направилась к колодцу, откуда уже вытащили труп девушки, укутанный в бирючину. Зелёные ветки совершенно не скрывали тела погибшей, а, наоборот, подчёркивали его, создавая контраст между жизнью и смертью. Бирючина ядовитая, а её плоды были насыпаны в рот жертве.
Иссохшее тело, рваная кожа, лохмотьями свисающая с костей – это только часть того, что представляла из себя Кочевникова. Её тело было вывернуто в странную позу, напоминающую ноту. Застывшая, неподвижная, похожая на скомканный лист бумаги покойница смотрела на нас ясными, чистыми глазами. Единственная отличительная черта – это наполненные жизнью гортань и диафрагма. Руна ансуз сияла ярким светом на солнечном сплетении.
Надев перчатку и взяв в руку камень для сбора воспоминаний, я вздохнула и шагнула к погибшей.
Её кости под моими пальцами рассыпались, словно прах. Связующая нить души и нашего мира была истончена настолько, что мне удалось уловить её только с третьего раза.
« И вновь одуряющее чувство покоя и сонливости, будто бы потоки памяти несли меня в объятья ватных облаков. Обволакивающее чувство детской беспомощности проникало в сознание. Мне захотелось зажмурить глаза и, покачиваясь, опустить на траву, погружаясь в негу эйфории.
— Оль, – тихий женский голос окликнул Кочевникову, стоящую около колодца. Она пошатывалась, широко улыбалась и неестественно широко распахивала глаза, когда моргала.
— Не, Сань, ты не слышишь? – Кочевникова потянулась к краю колодца и практически перевесилась через него, но подруга успела поймать Ольгу за пояс. Оттаскивая её, Александра уже не скрывала слёз.