— Звучит не очень надёжно, – нахмурился Андрей.
— Для тебя – да, – улыбнулась Ядвига, – но это моя забота.
— Так какой план? – я посмотрела на москвичку.
— Я готовлю ритуал, а вы отдыхайте. Жертва осталась только одна, жители города эвакуированы. На месте дежурят демонологи. По городу стараются закрывать разрывы, – она это сказала мягко, но с какой-то особой ноткой, отдающей стальной уверенностью и непреклонностью.
Максим мягко обнял меня и поцеловал в макушку. Ему не нужно было ничего говорить, чтобы я поняла, что он меня не отпустит. Это было что-то на уровне подсознания. Какое-то проснувшееся во мне доверие к Мудрову. Мы с ним знакомы мало, но нечто бережное и нежное было между нами, и я не хотела, чтобы это чудесное чувство заканчивалось.
Я прильнула к Максиму, обняв его ладонь своими пальцами.
.... Время тянулось медленно. Неизвестность пугала, заставляя сердце биться быстрее. Ядвига ушла к себе в номер, наказав нам «ничего не делать». Это было сложно. Всё во мне хотело рвануть в управление, поскорее закончить всё это безумие, завершить ритуал. Просто оставить всё позади.
— Я даже сейчас слышу, как ты паникуешь, – неожиданно улыбнулся Максим, прижавшись щекой к моей макушке. – Мы справимся, Кир.
— Это не твоя жизнь висит на волоске, – усмехнулся Андрей. – С чего бы ей быть спокойной?
— Я знаю Ядвигу много лет, – мирно ответил Максим, – и знаю, что она профессионал своего дела. Я ей могу доверить свою жизнь.
— Свою, а не Киры, – поправил москвича оперативник.
— Хорошо, – покладисто согласился Максим, – что ты предлагаешь?
Шорохов промолчал в ответ и только фыркнул, после чего покинул номер, ощутимо хлопнув дверью. Я перевела взгляд за окно.
Совсем недавно был ливень, а сейчас – пушистый снег. На стекле витыми узорами лежал иней, преломляющим свет уличный фонарей. В это время года не должно быть заморозков, на улице не должны лежать сугробы, а утро не должно сливаться с ночью в одну непроглядную темноту. Утро, день, вечер?
— Природа умирает, – Милана проследила за моими взглядом. – Слишком быстро.
— А что будет, если Эйлифт получит всю силу? – я посмотрела на Максима.
— Ты когда-нибудь слышала о дикой охоте? Они приходят, приносят с собой беспамятство и пустоту. И уносят с собой воспоминания и любую память. Если Эйлифт станет полноценным, то его появление уничтожит Змеиногорск и память о нём. И вместо Змеиногорска будет одна большая выжженная долина.
Мирская отстранённо усмехнулась и повертела в руках телефон.
— Пойду, позвоню родителям, вдруг всё плохо будет, а так узнаю, как у них дела, – Милана шустро встала и вышла за дверь, оставив нас с Артёмом и Максимом наедине.
— Макс, ты же уверен в Яде, да? – Бронин подождал, пока шаги за дверью стихнут и только тогда начал говорить.
— Да, Тём, – кивнул москвич. – Ядвига не такая, как мы, но, поверь, она сможет помочь.
— А как вы с ней познакомились? – я с интересом посмотрела на мага. Разговоры помогали отвлечься от навязчивой мысли идти в управление сейчас.
— Давно это было, – улыбнулся Мудров, – я дружил с её другом детства, Владом. Он нас и познакомил. Нам тогда лет по восемь было, или около того. С тех пор мы и дружим. Мы работаем в одном отделе, но Ядвига занимается расширенным функционалом. Таких, как она, всего трое в ФСБ, остальные не проходят отбор. Критерии для магов Сенсума жёстче. От них требуется сильный самоконтроль. Ты сама видела, что Яда поддалась силе Оккультиста и чуть не навредила тебе.
— И как она не сломалась... – покачал головой Артём. – Малейшая усталость, и концентрация падает, а там и до разрушения самоконтроля недалеко.
— Она сильная девочка, – улыбнулся Максим. – Опасная, но надёжная. Ей я могу доверить свою жизнь. Яда уже работала с ритуалами и знает, как сложно порой их составлять. Но это работа, которую она любит.
— И говорит она так, словно вообще не боится смерти, – припомнила я её тональность и слова.
— Нет, – покачал головой Мудров. – У неё напрочь отбит рефлекс самосохранения. Может, это и делает её эффективной в своей работе?
— Или делает самоубийцей, – надрывно посмеялся Артём. – Пойду, позвоню Анюте и Алисе Сергеевне
— Привет передавай, – улыбнулась я Бронину. Он в ответ едва кивнул и попытался тоже улыбнуться, а потом вышел за дверь.
Я положила голову на грудь Максима и прикрыла глаза, вслушиваясь в его сердцебиение. Оно почему-то помогало мне сохранять рассудок и не рваться туда, где ждёт смерть и опасность. Тихое, мерное, успокаивающее. Мудров погладил меня по голове и поцеловал в висок. Мне не нужны были слова, чтобы понимать, что Максим тоже волнуется.