— Не страшнее Москвы в период массового забвения, – защитил Змеиногорск Максим.
— У вас и такое было? – вопросительно взглянул на оперативников Шорохов.
— Да... – отмахнулся Павел, – тестировали новую систему защиты от вторжения из Сенсума. Пришлось на пару часов ввести массовый транс.
— И много потом смертей было? – Артём как-то странно ухмыльнулся и презрительно скривил губы. – После этих трансов и погода скачет, и люди с давлением падают, и кладбище пополняется.
— Да разве смерть пары тысяч важнее возможной смерти миллионов? – возразил Миша. – А что спорить, ты же медик. Клятву давал.
Бронин тяжело вздохнул и покачал головой. Он не понаслышке знал, что значит вмешиваться в организмы людей через Сенсум: никогда нельзя понять, какая будет реакция, приведёт к смерти или, наоборот, заставит организм наполниться новой силой?
Сенсум не прощает вольностей, не прощает ошибок, манипуляций без последствий. Каждое действие имеет последствие и противодействие. Сенсум не был исключением. Где-то усилилось – где-то ослабло.
Мимо нас пролетел один из демонов, вынюхивающий наш след. Он знал, что мы где-то рядом, понимал это по вибрациям энергии земли под нашими ногами. Но не видел, не слышал, не мог найти. Камень на груди завибрировал, поглощая мои эмоции. Но мне так хотелось кинуть от беспомощности в тварь файербол, ударить заклинанием, чтобы хоть немного расшевелить мир вокруг. Окрасить в цвета сражения.
Но вместо решительности вдруг наступило паническое чувство, что надо бежать. Как можно скорее. Как можно быстрее. Так, чтобы всё осталось позади. Моя душа стремилась в архивы. Там, где раньше я любила проводить часы, где впервые разговорилась с Ольгой, когда только пришла в полицию.
Хрупкая и изящная блондинка с большими голубыми глазами, мягкой и нежной речью. Такая понимающая, такая знающая, вечная трудяга, которая придёт на помощь. Поможет и подскажет, кто и что найти, укажет на искомые данные, улыбнётся и подбодрит. За всё время нашего знакомства я не могла даже найти странностей в её поведении: она любила свою работу, всегда трепетно относилась к документам и людям. Работа в органах должна закалять характер, но Оля... Она была воплощением мягкости, мудрости и лояльности. Ей хотелось доверять, ей доверяли самые странные секреты, ей доверяли боль души и сердца. И её всегда хотелось защищать от нападок.
— Ты решила стать марафонцем? – от размышлений меня отвлёк голос Максима. – Ещё немного, и ты побежишь.
Мудров придерживал меня чуть выше локтя, чтобы я не ушла вперёд.
— Прости, я задумалась, – мне пришлось сбавить шаг и выдохнуть. Так хотелось туда, где мы познакомились. В архивы. Самое лучшее и безопасное место, где можно погрузиться в историю, узнать немного о том, что было в прошлом, увидеть результаты работы следователей. Прочесть записи тех героев, что хранили покой Змеиногорска. Там, где прошло много времени в моём пути, пока я обучалась и изучала особенности каждого дела, собирала воедино все нюансы работы.
— Чем больше думаешь – тем сильнее тяга, – философски заметил Павел. – Яда говорила, что тебя будет сильно тянуть. Надеюсь, ты нас тут файерболом не огреешь, чтобы уйти вперёд?
— А это идея, – огрызнулась я на собеседника. Энергичность Павла и его неуместные комментарии начинали меня выводить из себя.
— Паша, цыц, – строго сказал Максим и хмуро взглянул на оперативника. – Ты сам-то тоже не ахти как можешь сопротивляться Сенсуму. Да и мало кто из нас может.
Миша и Павел помрачнели, они прекрасно поняли намёк на Ядвигу. Харрис шла позади нас, улыбаясь и едва, украдкой, осматриваясь. Ведьма выглядела довольной жизнью и радостной. Не такой замученной, как в гостинице. И я понимала почему: вокруг сгущался Сенсум, поглощая окружающий нас мир. Ядвига была в своём родной мире. И среди этих тварей, которых она не боялась, Яда чувствовала себя спокойно и хорошо.
Но неожиданно она с улыбкой остановилась и посмотрела на нас, слегка покачиваясь на мысках:
— Вы идите дальше, а мой путь заканчивается тут, – шагнув вперёд, Харрис растворилась в Сенсуме, оставляя нас наедине с гулким ветром. За ней лишь потянулся лёгкий и нежный аромат свежести и горных трав. Но во мне что-то в один миг поменялось. Словно Харрис вновь касалась моего сознания. Игриво и ласково, невесомо и надёжно. Как в плавном танце по телу прошлась теплая волна, заставившая моя сознание проясниться. Но лишь на секунду.