Объяснил и кое-как по памяти зарисовал Павлу Петровичу виденную мной во сне схему револьвера Сэмюеля Кольта, коряво, конечно, и не полно, но общую идею он ухватил. Обещал заняться безотлагательно и не в ущерб остальному, пошутив, что сон ему теперь будет только лишь сниться. Аносову выделил Фельдъегеря, задачей коего стало, находясь на государевой службе, поддерживать связь между Златоустом и Будущим Петербургским заводом Черепановых и Красильникова. Велел механизировать и увеличивать выплавку золота, наверх отсылая лишь старую норму, на сэкономленные деньги в чрезвычайно сжатые сроки привлекать и покупать новых работников с окрестных городов и весей, если что откроется в таких делах, то я пообещал в столице перед отцом взять вину на себя. Аносов поделился так же идеей отливки пушек, чем встретил моё полное одобрение и понимание, но я просил все проекты двигать побыстрее, ибо опоздания потомки нам не простят. Говорили мы о многом, он рассказал кое-что из своего прошлого, о своей мальчишеской мечте создания булата. О том, как чуть не сжёг училище, уснув в кресле со свечой в руках, сидя перед заграничным булатным клинком, всматриваясь, до рези в глазах, в его узоры.
На следующий день забрались, по примеру деда, бывшего здесь в 1824-ом, на Александровскую сопку, правда, из-за недостатка времени не на самый гребень. Юрьевич, из свиты, нарвал, чтобы отправить супруге, гелиотропов, колокольчиков и удивительной красоты нарциссов. Нет, вид с высоты был наикрасивейший, что за прелесть в сих местах уральские горы! Потом стреляли в карты из подаренного Павлом Петровичем изукрашенного оружия, хорошо повеселились. Василий Андреевич изволит дуться на меня, опять не спал, всю ночь переписывал свои черновики, выгораживая перед отцом декабристов. Мол, ради пользы России и сохранения хотя бы видимой гуманности русской монархии, деспотичность которой уже стала нарицательной в Европе. Видите ли, никогда случай, подобный теперешнему, не представиться Государю для облегчения действий его благости. Утром он передал запечатанный пакет фельдъегерю, вот только вручено тому было и моё послание, уже не первое из тех, где я резко выступал с критикой Учителя, ссылаясь на Французскую революцию. Как говаривал об этом историческом событии Наполеон, она стала возможной исключительно благодаря нерешительности Монарха всея Франции. Интересно, как папА воспримет оба этих письма, прочитав их одно за другим? Посмеется, не иначе.
Василий Андреевич, облегчив душу, повеселел, я был рад этому, и про содержание второго письма тактично промолчал, пусть старик порадуется. Наставник в этот день действительно стал веселее, создал среди свиты партии *чаистов* и *простоквашников, а после того, как поделил среди них всех спутников, создал партию *пирожкистов* и тут же возглавил её, выбрав сам себя на сей ответственный пост. Покончив с партийным строительством, стал увлечённо рисовать красоты неспешно проносящейся мимо природы, оттеняя их хлёсткими названиями. *Огромный Камень, посреди равнины, как вершина погребальной горы* или *Взволновавшаяся и окаменевшая пустыня*, *Горы, как лев или крокодил, лежащие поперёк. По спине их дорога*. Да, Василий Андреевич, определённо, в возвышенных материях сегодня витает.
7 июня были в Челябинске, промелькнул незаметно.
От Челябинска до Оренбурга сопровождал нас по этим прекраснейшим местам отряд казаков, ибо рядом были земли немирных киргизов и калмыков.
11-го прибыли в Оренбург, в городе жарко, лишь на берегу Урала было хоть немного, но полегче. Василий Андреевич уединился, почти по приезде, с *Казаком Луганским*, автором замечательнейших сказок, нёсшим службу при здешнем губернаторе. О чём они говорили, сидя вдвоём на берегу не ведаю, было сие сугубо приватно. Но, вероятно, вспоминали Пушкина, ибо оба присутствовали при его кончине, ловили его последние слова и дыхание. Нет, Пушкин, всё же был велик, а смерть подняла его ещё выше. Его слова, точны как стрелы, а это тоже оружие и не стоит об этом забывать. Но вот то, что Дантеса в солдаты не определили, как требует закон, это не порядок, Василий Андреевич любил поэта, как сына. Надо сделать себе узелок на память, ибо обижать моих преподавателей ни кто посторонний права не имеет, это лишь отец может себе позволить. Так что пусть пока полежит в кармане узелок-француз. Устроил нам на следующий день Василий Алексеевич Перовский, местный губернский голова, знатнейший праздник. Всюду он меня сопровождал неотступно, так что на час мы полностью удалили свиту и я, вкратце, рассказал о моих предыдущих предприятиях. Намекнул, что лишняя поддержка в Петербурге лишней быть не может по определению, и проезжий гость тоже может быть ревизором, я заверил, что видел вокруг одно лишь хорошее. Но как смотрит уважаемый Василий Андреевич на то, что на берегу появиться новая транспортная компания *Перовское Уральское Пароходство*.
От себя выделил лишь 2500 рублей за половину оного, просил внести губернатора такую же сумму, а на развитие дела предложил занять у местных откупщиков винных лавок беспроцентный кредит, на что уважаемый голова слегка изменился лицом, ибо не для кого не секрет, что взятки от этой категории купцов составляют львиную долю губернаторского прокорма. Когда были обговорены все вопросы распределения доходов, а они должны были пойти лишь через три года, до этого идя лишь на расширение дела. Так же я приказал отправить людей в Златоустовские заводские поселения, на помощь Аносову в производстве паровиков, а здесь готовить речные суда, с колёсами под немедленное установление двигателей, так же организовать здесь ремонтный цех и, если получиться, самому начать делать паровики. Чертежи вскорости будут обязательно, не у Аносова, так у Красильникова и Черепановых в столице. Рассказал про организованную фельдъегерскую связь, между Златоустом и Петербургом, выделил ещё одного офицера, теперь для линии Оренбург-Златоуст, велев поставить оного на местное полное довольствие, а так же организовать, своими силами ещё одного посыльного. Настойчиво попросил с делом сим не тянуть, так как от Англии уже отстаём изрядно и стоит нам проиграть хоть одно сражение из-за своевременного отсутствия паровых судов государь, нынешний или будущий, начнёт искать виноватых. Напомнил о проливах, в общем подогрел градус административно-патриотического рвения до точки кипения. Нагрузив почтенного голову новыми заботами, я предложил, чтобы директором нашего совместного предприятия стал *казак Луганский* Даль, за которого, мол, поручился Василий Андреевич.
Дальше был праздник, в котором Губернатор мастерски сумел воссоединить европейские удовольствия с азиатскими потехами. Присутствовали азиатцы, образованные на европейский манер, были новосформированные полки Башкирцев, смешанные с уральскими казачьими полками. А вечером киргизская орда, подошедшая заранее по просьбе головы, порадовала лихим зрелищем скачек полудиких киргизят на местных малых лошадках и верблюдах. Были дюжие борцы-киргизы, мутузившие друг друга на свой манер, были заклинатели змей и хождение босыми ногами по острым саблям, была так же дикая пляска. Была необычная музыка, на дудках и гортанная. Для отдыха, прямо посреди кочевья, была воздвигнута прекрасно освящённая галерея. В ней дали бал, прямо посреди оренбургской степи, я танцевал почти до часу ночи и не раз мне пришлось нарушить повеление отца, уделяя должное красоте местных юных созданий.
Василий Андреевич утром до праздника занемог, пришлось даже пиявки ставить, но вечером, на представлениях мы его, всё же увидели. Опять, как заведённый, строчил в своём дневнике-тетради, выспрашивая у местных названия танцев или музыкальных инструментов. Утром опять сказался больным, но, как я думаю хитрил слегка, чтобы не ехать в Елец и на Соляные Ломки, а пообщаться с Далем за бутылкой крепкого вина. Василий Андреевич и с местным головой был на короткой ноге, ещё когда тот был адъютантом отца, тогда великого князя. Оба Василия были байстрюками, правда Перовский являлся побочным сыном графа Разумовского, бывшего министра. А это, согласитесь, совсем не то, что помещик Бунин из под Тулы, так что вёл по перипетиям дворцовых коридоров своего закадычного друга именно Василий Алексеевич. Они даже благосклонно уступали друг другу право на внимание понравившихся дам. Как писал Учитель – *Любовь друзей не разделит*! К сожалению красавица ветреных друзей игнорировала, выйдя за более родовитого и богатого графа. Хоть сейчас бывших друзей разделяли годы, да и табачок у них был теперь врозь, Перовский, перед отъездом, встретился приватно с Наставником, вспоминая молодые годы.