— Значит, с вашего позволения я могу не возвращать ее? — спросил Величко.
— Условились, что я не слышала этого. Что же делать? Если вам так нужно… — посмотрела на него Женя с опаской. Подумала: «Что он там замышляет против Виталия?»
— Очень нужно, поверьте, — доверительно сказал Величко. — Надо, чтобы в ЦК комсомола узнали, как н е к о т о р ы е проныры пытаются настоящую жизнь подменить демагогической болтовней… Вы очень симпатичная девушка. Если б знал, что никого не обижу этим, пригласил бы вас сегодня в кино.
— Благодарю, я занята, — почти грубо ответила Женя, уже ненавидя Величко.
— Жаль, — его глубоко посаженные, медвежьи глазки еще на миг остановились на ней. — До свидания.
У нее было много работы — заведующая сегодня позволила уйти раньше на кружок, с условием, что будут подшиты все газеты за неделю и выставлены на стенде новые книги. Женя бросила все. Схватила подшивку, нашла статью Виталия. На ее счастье, читателей было мало, заведующая уехала на базу, и никто не мешал.
Было в этой статье что-то для Жени чрезвычайно знакомое. Чувство з н а к о м о с т и мыслей не давало покоя, как забытая мелодия, которую непременно хотелось вспомнить.
Она отложила подшивку и стала наводить порядок на стенде. Беспокойство не только не исчезло, а, наоборот, усилилось.
Без четверти три позвонил телефон. Заведующая задерживалась на базе и просила, чтобы Женя не забыла передать ключи практикантке из библиотечного института. «Кстати, я послушалась вас и заказала три экземпляра сонетов Шекспира, хоть не уверена, что они кого-нибудь заинтересуют», — сказала заведующая.
Так вот чего Женя ждала с самого утра! Сегодня Письменный должен вернуть сонеты Шекспира…
Пришла практикантка. Женя объяснила, что надо делать, и передала ключи. «Нет, его и сегодня не будет, — сказала себе Женя, — надо зайти в МХ-2, напомнить».
Еще раз зазвонил телефон. Женя (она была уже в пальто и в ботиках) взяла трубку и услышала голос Виталия. Густой приятный баритон — как у Левитана по радио. Женя так обрадовалась, что не могла разобрать ни слова.
— Я вас слушаю… Кто это?.. Да, это я, Крамаренко.
— Кто? Кто?
— Я… ну, Женя!
— Женя?! Послушайте, Женя… Это Виталий. Вы меня помните? (О боже! Помнит ли она!) Виталий Письменный… Я хочу вам вернуть сонеты… Буду у вас через десять минут.
— Нет, не надо…
— Что — не надо?
— Не надо — ко мне. Лучше возле столовой. Я спешу, у меня литкружок…
— Я буду ждать возле столовой. Вы слышите?
IV
Женя сидела за алюминиево-пластмассовым столиком и смотрела, как Виталий, в соответствии с правилами самообслуживания, продвигался с подносом вдоль «окна раздачи».
— Вам помочь? — предложила она, наблюдая со страхом, как балансирует в его руках непослушный поднос.
— Это еще мелочи, — вздохнул он, «приземляя» блюда на столик. — Подумаешь: два борща, два рагу, два компота. Вот Сашко, мой товарищ, тот нагромождает сюда втрое больше и самолично все уничтожает… Вы сказали, у вас литкружок?
— Ровно в пять.
— Имею честь разговаривать с молодой поэтессой?
— Нет. Я руковожу.
— И что же, есть таланты?
— По-моему, есть… А кроме того, мечтаю воспитать из кружковцев, как минимум, требовательных читателей. Хотя, правду говоря, держу эту мечту в секрете. Каждый второй считает себя потенциальным гением.
— Это неплохо. Если есть основания, конечно.
— Есть очень способные.
— Интересно было бы послушать.
— Хоть сегодня… Вы же, кажется, член комитета комсомола? Ну вот, заодно поставите себе «галочку» — обследовали работу кружка.
— А вы ежиха.
— Кто, кто?
— Я говорю: вы колючка.
— К сожалению, это только форма, а по существу я беззащитное сентиментальное существо… Правда, замечательный борщ? Или я страшно проголодалась.
— Значит, мне можно сегодня прийти?
— На кружок? Пожалуйста, приглашаю.
— Спасибо. Борщ и правда вкусный. Значит, вместе пойдем?
— Если хотите… Сегодня обещал приехать известный местный поэт.
— «Известный», «местный» — как-то не вяжется.
— Я люблю его стихи. Василь Вербовой.
— Не читал. Не читаю местных.
— А жаль. Есть не хуже столичных.
— Ого! Да вы областная патриотка!
— Просто я объективна. Не люблю, когда ругают кого-нибудь не читая.
— А если хвалят не читая?
— Это по крайней мере не так обидно, — засмеялась она.