Получил он однажды обычную пачку писем и пошел с ними в зимний сад. Федя любил это место: окна здесь были огромные, и по всему залу расставлены в кадках диковинные растения — со всего света. А за окнами, на острых вершинах дальних сопок — пятна снега. Федя садился та кресло под какой-нибудь пальмой и читал… Что это письмо от нее, он понял сразу же, — ему показалось, он понял это еще до того, как узнал ее почерк на конверте, по одному тому, как замерла вдруг, а потом опустилась его рука с письмом, и по всему телу разлилась странная слабость. Федя даже откинулся на спинку кресла и на минуту закрыл глаза. Вон как, оказывается, бывает!.. Было время, когда он ждал, что может быть письмо, и тогда же постановил — не читать! А сейчас — давно уже не ждал, и оно как бы застало его врасплох… «Я очень виновата перед Вами, — писала она, и этот ее обычай называть его вдруг на «вы» Федя будто заново вспомнил. — Я была виновата перед Вами с самого начала, потому что солгала Вам: не было у меня дочери! Не знаю, отчего я это сделала, просто я хотела… (дальше было зачеркнуто). Просто тогда все было так легко и казалось шуткой, а потом становилось все сложнее и сложнее. Вы так поверили, и эта Ваша забота, и кроватка… Мне уже страшно было Вам признаться, я себя ненавидела, а изливалось все на Вас… Оттого я и уехала, мне казалось, что все равно уже ничего нельзя вернуть и поправить. Конечно, меня невозможно простить, но я хочу, чтобы Вы знали, что я люблю Вас! Но если сможете, простите меня! Простите меня…» Потом приписано: «Поверите, мне теперь самой кажется, что она была и я ее потеряла! Я Вас потеряла!..»
«Господи, да что же с ней такое?! Кто же ее так… за что?! — бессвязно думал потрясенный Федя. — И конечно… конечно… Кто же еще будет ее понимать, жалеть, защищать? Я же люблю ее, это ясно!» Федя только теперь почувствовал, как все в нем, оказывается, было напряжено, как все было тяжело и неопределенно, и как теперь стало легко и определенно. Срочно дать телеграмму и самому лететь на Девичий. Она приедет, и все будет хорошо… «Как это? — вспомнил и счастливо засмеялся он. — Резеда. Сердце будущим живет…» И что же можно было здесь возразить? Действительно, так.