В восемнадцать лет миниатюрная Верочка с невесомой фигуркой, игривыми косичками и озорным легкомысленным взглядом выглядела семиклассницей. Малознакомые люди считали её ребёнком. Это впечатление она талантливо поддерживала. На обручальное колечко мало кто обращал внимание. Когда узнавали, что шаловливое дитя – жена и мама, перешёптывались, удивляясь, – неужели современные нравы настолько извращены, что девочки играют в дочки-матери по-настоящему, как взрослые?
Постепенно жизнь наладилась, вновь заиграла яркими красками. Шрамы, нанесённые депрессивными переживаниями, зарубцевались. На поверхности. Изнутри Верочку снедала грусть-тоска. Основная часть жизни переселилась в область непознанного, в мир фантазий, где всё было иначе, где как в сказке были кисельные берега и текли молочные реки.
Быть женой и мамой оказалось неинтересно и сложно. Всё реже наступали моменты просветления, когда становилось жутко интересно играть с Антоном в любовников, когда накрывая на стол, ждёшь, что мужа заинтересуют голые коленки и прочие аппетитные формы, что он дерзко запустит руку под подол и тогда будет не до еды, когда этого изысканного десерта очень-очень-очень хочется.
В такие минуты ставший вдруг раскалённым воздух звенит от напряжения, сладко наливается соком то, чему предстоит испытать особенно пылкую страсть, в соблазнительном чувственном танце кружится голова, дрожат от напряжённого предвкушения неминуемого праздника возбуждённые внутренности.
Верочка мечтала о подобных счастливых мгновениях, ценила откровенную искренность мужа, его неиссякаемый оптимизм, желание и умение бескорыстно любить. Только сама уже как бы и не любила, не могла заставить себя притворяться. Антон стал предсказуем, привычен, в нём не было больше загадок и сюрпризов. Её всё глубже засасывала в необъятное пространство монотонной обыденности вязкая скука.
И тут появился Он – человек из сказки. Это был Кирилл Аверченко, школьный друг мужа, которого совершенно случайно встретил Антон в магазине и по простоте душевной пригласил на ужин.
Мужчина поглядывал в сторону Веры урывками, тайком. В его взгляде было столько неподдельного интереса, столько энергии и обожания, что у неё перехватило дыхание, а грудь и шею обсыпало нервными пятнами.
Прощаясь, Кирилл словно невзначай, незаметно для Антона прижался к ней бедром, нежно сжал кукольного размера ладонь. Верочка вспыхнула. Не было сказано ни одного слова, но диалог состоялся.
Всю ночь Верочка крутилась как уж на сковородке: ей в откровенных сюжетных комбинациях снился Кирилл. Она называла его любимым. Поцелуями иллюзии не ограничились. Лишь предельная близость к телу мужа ограничивала активную фазу вулканической деятельности интимных фантазий.
Можно было ограничиться иллюзиями, положить их на полку памяти как приятную безделушку, как диковинный сувенир, но Кирилл подстерёг утром по дороге в детский сад, – ты моя женщина, я сразу понял. Не нужно ничего говорить. Жду у почты.
Вера колебалась лишь несколько шагов. К месту встречи она не шла – летела, ярко переживая сомнение, что это окажется плодом возбуждённого воображения. Но мужчина ждал с букетиком анютиных глазок.
Как оказались у него дома, юная женщина упустила из внимания. Она мелко дрожала всем телом, словно школьница на важном экзамене. Медовой ловушкой её тело терзали музыкальные звуки и рождённые ритмами эмоции из серии неуправляемых импульсов, приводящих в движение потоки вездесущих гормонов. Слов не понадобилось. В момент наивысшего восхищения, когда Вера со страшной силой пьянела непонятно отчего, глядя ему в глаза, когда прилив крови явственно обозначил её личные желания и приоритеты, Кирилл уверенно расстегнул верхнюю пуговку, проникая языком в жаждущий ласки рот. Это было божественно приятно.
Женщина перестала чего-либо соображать. Гипноз это был или что иное – неважно. Ей было хорошо. Не задумываясь плыть в облаках эйфорического восторга – что может быть прекраснее и вкуснее?
Душа нечаянного любовника изнемогала от восхищения, блаженно корчилась в предвкушении трепетно-сладостного азарта в тисках невыносимого энтузиазма, ощупывая глазами и руками доступные для контрабанды впечатлений сокровенные женские тайны, доверчиво выставленные напоказ, плотоядно облизывалась, растворяясь без остатка в бессознательно-агрессивном эротизме, захлебывалась от неожиданного обещания счастья.