Вдоль дороги на обочинах во множестве лежали остовы машин. Большая часть была брошена лет двадцать назад и уже изрядно занесены песком, но пару раз я видел свежие напоминания, что Оман не любит невнимательных — один раз попался грузовик, лежащий в кювете, все лобовое стекло которого было сплошь в пулевых пробоинах. И буквально в километре от него — выгоревший напрочь американский БТР, который просто спихнули с дороги на обочину, да так и оставили лежать памятником непонятно кому.
— Опять на барханах песок воронками закручивает, — озабоченно сказал Джош, — Ветер поднимается! Скоро будет буря!
Лейтенант мгновенно открыл глаза и от души выругался, потом буркнул себе под нос:
— Шаманят они эти бури что-ли? Солдатик, как там тебя, Рохо? Рохо, смотри в оба, если хочешь жить!
А я и так смотрю в оба! Я бы и в четыре смотрел, да на затылке глаз нету!
Джош вытащил из бардачка и кинул на приборную панель непонятного назначения прибор, включил. Я потребовал разъяснений и солдат объяснил — это был счетчик Гейгера! Из пустыни регулярно приходили бури, несущие радиоактивную пыль из разрушенных ядерными ударами городов. Подхватить лучевую болезнь на Ближнем Востоке было легче легкого! Черт побери, куда я согласился ехать?!
Песчаная буря пришла минут через пятнадцать — налетел порыв ветра, который покачнул тяжелую машину, сыпанул в лобовое стекло песком. Наверху хрипло закашлялся пулеметчик, но свой пост не бросил — уважаю! Видимость начала снижаться — только что перед тобой пустыня просматривалась на пару десятков километров во все стороны, а теперь едва-едва пятьсот метров. Шорох в динамике гарнитуры усилился, и появилось ощущение, что кто-то шепчет мне в ухо слова древнего давно погибшего языка, состоящего из одних шипящих и гласных. Я начал вслушиваться и мне уже начало казаться, что я различаю отдельные слова, когда кто-то бесцеремонно выдернул наушник гарнитуры из уха и мне прилетела крепкая затрещина.
— Никогда не слушай Шорох, не смей вслушиваться, если хочешь остаться в своем уме! — рявкнул водитель, — Ты совсем зеленый что-ли, не знаешь куда попал?!
Я покачал-головой, потирая затылок. Это херня меня загипнотизировала что-ли? Я же должен был следить за обстановкой вокруг, а вместо этого принялся расшифровывать атмосферные помехи! Да ну тебя к черту, Око Баала — у меня и без тебя крыша подтекает!
— Как ты понял? — спросил я у водителя.
— У тебя глаза стали белые как у зомби! — ответил мне Джош, не отрывая взгляда от дороги, — Первый признак, что-то типа транса. Потом люди начинают творить всякую дичь — уходить в пустыню, стреляться, убивать сослуживцев!
— Ну и пиздец! — вырвалось у меня, — Что за хуйня здесь творится?
— Конец света здесь творится! — мрачно ответил мне Джош, — Ты оглянись вокруг, неужели не ясно?
— Разговорчики прекратили! — недовольно буркнул лейтенант, — Рохо, не пизди мне тут — за дорогой следи!
Я спохватился и снова вошел в транс. И сразу же в глаза бросились многочисленные метки работающих электроприборов. Я заорал в голос:
— Дюны на десять часов, пятьсот метров слева от нас там кто-то есть! Дюна на час справа от нас — вижу активность! На дороге в остове легковой машины что-то светится, возможно, мины!
Джош ударил по тормозам так что машина пошла юзом, врубил заднюю скорость и не обращая внимания на жалобный вой трансмиссии погнал вездеход задним ходом. Пулеметчик на крыше открыл огонь по обозначенным мной сопкам, а лейтенант заорал в рацию: «Мы атакованы, противник залег с обеих сторон дороги! На дороге мины! Повторяю, мы атакованы…»
И тут я увидел, как на вершине дюны в двухста метрах справа от нас поднялась фигура человека с трубой на плече и в нас полетела огненная стрела.
— Граната справа! — заорал я изо всех сил.
Джош отреагировал мгновенно — крутнул баранку, и выстрел гранатомета, который должен был прилететь точно в пассажирскую дверь спереди, ударил в колесо вездехода. Взрыв опрокинул бронированную машину, и я полетел, кувыркаясь по салону с мыслью: «В следующий раз надо пристегиваться!» Когда машина кувыркнулась в кювет, я крепко приложился головой об стойку автомобиля и потерял сознание.