Оушен когда-то был шикарной пятизвездочной гостиницей. Остатки былой роскоши еще угадывались в коридорах по которым мы стуча каблуками прошли в отель. Расположились в большом конференц-зале с застекленной стеной, через которую отлично просматривались все подходы к отелю. Стекла к моему удивлению стояло целым, нигде не разбито и почти не поцарапано. Впрочем, когда я постучал по нему, сразу понял, почему оно уцелело — бронированное, антивандальное. Такое разбить еще постараться надо.
После скудного ужина, который, тем не менее все проглотили с аппетитом лейтенант Грабовски нарезал всем по два часа ночной вахты. Всем кроме меня. Не доверяет. Ну и правильно, пусть дальше не доверяет, я лучше посплю всласть.
Первым на часы заступил Роки, а все остальные принялись расстилать спальники — готовились ко сну. Я же, почувствовав после ужина позывы справить естественную потребность, решил сходить облегчиться.
— В соседних комнатах не гадить! — напутствовал меня лейтенант Грабовски.
Я только отмахнулся — сам знаю. Шарится в темноте в заваленных всяким хламом коридорах, подсвеченных узким тонким лучом подствольного фонарика было то еще удовольствие, но найти подходящего места никак не получалось. Я уже примерился было сделать свое дело в закутке коридора, когда увидел в пыли свежие следы ботинок. Коронные прошли здесь всем стадом совсем недавно. Интересно, что за дела они здесь делали, прикрываясь разведкой? Надо посмотреть!
Следы привели меня в подвальное помещение, которое некогда было хранилищем ценностей. Большая сейфовая дверь была взорвана, все сейфы для хранения вещей постояльцев стояли взломанными. На полу валялась гора всякого мусора — коробки из-под часов, женские сумочки, футляры от драгоценностей. Все было покрыто толстым слоем пыли. Ну и чего они здесь искали, здесь все давно выгребли до нас, скорее всего еще во время войны иранские солдаты постарались.
Оказалось, что выгребли не все. В соседним с большим хранилище помещении обнаружились маленькие и узенькие сейфовые ячейки — в такие могут влезть разве что папки с бумагами или документы. И вот здесь я обнаружил свежие следы взлома — все дверки стояли открытыми, на полу валялись горы бумаг с водяными знаками, арабской вязью, какие-то паспорта…
Кому могли понадобиться покрытые пылью бумажки двадцатилетней давности?! Может быть там деньги хранились? Да нет, деньги, золото и драгоценности складывали в соседнем хранилище. Здесь искали что-то другое и, похоже, нашли.
Да и черт с ними, с коронными, флаг в руки и поезд на встречу! У меня своих тайн и загадок хватает, чужих не надо. Захотят сказать — скажут.
Я подобрал с пола пару бумаг, ушел в комнату охраны и сделал свои дела. Должен вам сказать, что подтираться официальными бланками с водяными знаками жуть как неудобно! Но я справился со сложностями достойно и с чувством выполненного долга отправился обратно.
Когда я вернулся в конференц-зал, Роки, сидящий на офисном стуле перед панорамным окном глумливо ухмыляясь мне подмигнул. Я его проигноровал, расстелил свой спальник и мгновенно вырубился.
Утро как-то не задалось. Я проснулся от гневных воплей лейтенанта Грабовский и виноватого бухтения Слая. Спросонья долго не мог врубиться в происходящее, а когда понял, враз проснулся. Оказалось, что пока я сладко спал, нас самым наглым образом обокрали.
Грабовски у нас ранняя пташка и проснулся в пять тридцать утра. Проснувшись, он обнаружил что Слай, которому выпала честь отстоять «собачью вахту», самым бессовестным образом дрыхнет сидя на стуле. К чести, Слая тот спал что называется «вполглаза» и вскинулся, как только лейтенант начал вставать, но как ни крути сон на посту — это серьезный проступок. Грабовски решил пока шухер не поднимать, чтоб остальных не будить, шепотом пообещал солдату репрессии и штрафы и отправился к машинам за продуктами на завтрак. Тут-то и вскрылось, что ночью у нас были гости, которые сперли часть воды и добрую половину продуктов. Неизвестно, случилось это в смену Слая или кого-то другого, но раз спящим попался Слай, так что все шишки достались ему.
— А разговоров-то было — Корона то, Корона се… — не преминул вставить свои пять копеек я, — А на деле отряд скаутов и то посерьезнее будет.
Грабовски кинул на меня испепеляющий взгляд, но крыть ему было нечем, и он переключился на Слая, который совсем поник. Мне было решительно непонятно, зачем окончательно размазывать парня, который все осознал и раскаялся, но это не мой отряд — шут знает, как у них все принято.