При всём при этом, скандальная поп-звезда совмещала свою творческую деятельность с благотворительными концертами, конференциями и общественными акциями. Сыграв на подобном контрасте чувств, Розенберг попал в самую точку. Миоле не было никакого дела до арабских беженцев и голодающей африканской голытьбы, но она являлась одной из самых популярных певиц страны, и её визиты “доброй воли” поддерживали нужный политический имидж государства в глазах мировой общественности. В то время как государство своими и чужими руками реализовывало собственные геополитические интересы, спонсируя радикальные исламские секты, используя экономическое давление и нанося авиаудары, в борьбе за ресурсы и зону влияния, слепая кукла призывала к миру и терпимости, неустанно жалея несчастных беженцев. Изредка ей даже удавалось выдавить из себя почти искреннею слезу (почти искреннею, прошу заметить, возможно, это позволит вам быть более снисходительными к героине данного рассказа, ведь она правда старалась быть сердобольной), говоря о погибших под завалами детях или о повреждённой снарядом больнице.
Публика любила сальные скабрезные слухи, обгладывала каждый хрящик свежей сплетни, словно стая голодных шакалов. Накидывалась на информационную похабщину о постельной жизни певицы, разбирая каждую строку взорами жадных стервятников. И в то же время, эта же публика умилялась заявлениям Миолы о том, как она сочувствует беженцам, желает, чтобы в их стране воцарил мир, одобряла, что певица перечисляла определённую суму благотворительным организациям. Внутри этой распущенной татуированной сучки скрывается нежная чуткая душа! Ах, как мы не заметили этого раньше!
Кроме того, Миола была эталоном толерантности к сексуальным меньшинствам. ЛГБТ сообщества также получали от неё определённую финансовую помощь. Когда один “взбесившийся” мусульманин застрелил несколько невинных геев на вечеринке, скандальная поп-звезда сделала заявление прессе, в котором почти искренние слезы скорби выступили на её глазах и живописно потекли по бледным щекам.
Но публика принимала всё это за чистую монету, восхищалась отзывчивой доброй душой певицы. Видела, как ей казалось, тонкий одухотворённый внутренний мир поп-дивы, под грязным скандальным образом Миолы Блайнддол. Лишь коллеги по цеху Розенберга, понимали всю изощрённость игры продюсера слепой куклы. Всю дальновидность вложенных идей, звучащих чрез призму ботоксных уст его подопечной. Дешифровали глубину предпринятых ходов, обдумывая возможные следствия. Но публика не способна была разглядеть фальшь, лицемерие и злонамеренность. Так же, как неспособна отличить потребление от рабства, демократию от диктатуры. Ведь публика уверенна, что тирания есть диктатура личности. Но совсем не ведает того, что демократия есть диктатура корпораций. Корень “диктат” всегда остаётся верен своему первичному значению, его толкование априори недвусмысленно.
Но вернёмся же к героине моего рассказа – Миоле Блайнддол. Как я уже говорил, прошло пять лет с момента посещения Миолы загородного дома Розенберга, в котором толстый продюсер предавался странного рода занятиям. Сейчас же мы с вами имеем удовольствие лицезреть, молодую женщину двадцати восьми лет, безупречной наружности, без единой морщинки и растяжки на лице и шее, с длинными роскошными волосами изумрудного цвета, уложенными а-ля Бриджит Бардо, одетую в элегантное вечернее платье с глубоким декольте, обутую в эксклюзивные винтажные туфли. Её игривая улыбка – непринуждённа и опасна, её жесты – раскованны и властны, её голос уверен, несколько низок как для женщины, тёрпко-бархатен и безупречно равнодушен ко всему окружающему. Только её глаза, выражение которых не могли скрыть даже голубого цвета линзы, составляли разящий контраст со всеми внешними проявлениями эмоций. Их взгляд отражал нечто иное, некое своеобразное переживание, понятное только обладателю этих глаз. Так смотрят озлобленные животные, загнанные в угол, не имеющие возможности понять и почувствовать ласку. Никого не любящие, и которых самих никто не любит.
Певица сидит за широким длинным столом, в руках у неё сладкий алкогольный коктейль, который она попивает маленькими глотками через трубочку. За столом её окружают шесть девушек. Все они, как и Миола, были причастны к медийной сфере Эл Эй. Все они были яркими представительницами гламурно-помойной среды обитания. Их сердца бились в такт вспышкам фотокамер. Улыбки светились на их холёных личиках, когда их фотки в инстаграме набирали тысячи лайков. Трепет охватывал их душу, когда они успевали первыми купить эксклюзивное платье. Три юных дарования были моделями, одна – ведущая на музыкальном канале, а две – актрисы. Все они были хороши собой, амбициозны и спесивы.