Мужчина усадил меня в кресло, стоявшее напротив стола, а сам взял большой кухонный нож со шкафа. Девочка, лежащая на столе, не подавала признаков того, что она была насильно раздета и связана. На её теле не было следов от побоев, она улыбалась, широко раскрыв глаза. Она была чем-то накачана, её тело изгибалось, и она слегка постанывала. Кем она была? Наркоманкой, проституткой, беспризорницей? Возможно, кому-то за что-то задолжала? Никому не нужная, всеми отвергнутая? Быть может, она была всем и сразу. Её лицо могло быть симпатично, если бы не чёрные круги под глазами, потресканные сухие губы и расширенные зрачки, из-за которых почти не было видно радужной оболочки. Толстяк подошёл к этой несчастной девочке, и стал играть лезвием ножа по её неразвитой груди, по впалому животу, по гладкому лобку.
Он знал, что я наблюдаю, знал и наслаждался этим. Поверите ли, - произнесла ледяным тоном Миола, выпуская дым через нос, осматривая присутствующих вип-комнаты, затаивших дыхание в полной тишине, - в тот момент я знала, что он сейчас сделает. Знала, но это было до того жутко, что я не решалась поверить себе. Толстяк всадил нож привязанной девчонке между ног. Помню, я, кажется, закричала и побежала к двери. Хотя я знала, что она была заперта. Но мужчина остановил меня, ударив кулаком в живот. Я упала на пол, он стал бить меня ногами. Оставив меня, он вновь вернулся к своей жертве. Я слышала смех и стоны. Она не чувствовала боли. Должно быть наркотик, который дал ей этот маньяк, заглушал все болевые ощущения. Казалось, что она даже испытывала удовольствие от того, как мужчина разрезал её лобковую зону и живот. – Певица остановилась и ещё раз обвела взглядом своих слушательниц, которые ещё десять минут назад улыбались и озорничали. Сейчас же на их холёных личиках не осталось и следа от прежней весёлости, неожиданное смятение и конфуз отразились на их смазливых мордашках.
Миола сделала последнюю затяжку, затушила бычок, и, подкурив новую сигарету, продолжила:
- Толстяк разрезал живот девчонки до пупка, и оставил нож у неё в животе. Мне казалось, что, не смотря на шум музыки, я слышала звук разрезанной плоти. Причинённые увечья словно были для её воспалённого одурманенного наркотой разума проявлениями высшего наслаждения. Она неистово стонала, будто ежесекундно кончая, а затем разразилась истерическим хохотом. Мужчина подошёл ко мне, перевернув меня на живот, он стащил с меня штаны и трусики. Затем он навалился на меня, я ощутила, как его толстый член проник мне в зад. Я не сопротивлялась, хотя мне и было больно. Я не могла отвести взгляд от глаз той несчастной девчонки. Она словно более уже не была человеком. Это был демон, который из страдания питал наслаждение, который из ужаса извлекал вожделение. В её чудовищном смехе перерождалась реальность этой комнаты, стены как будто ожили, их влажная плоть извивалась и трепыхалась. Демон с разрезанным животом смотрел внутрь меня. Казалось, что чем больнее было мне, чем неистовее стучало моё сердце, и гудела моя голова, тем больше сладостная противоестественная похоть овладевала её телом. Демон радовался тому, что я здесь вместе с ней в этом аду. Что моё страдание и её наслаждение – стороны одной медали. Что моё насилуемое и её изувеченное тело здесь и сейчас сплелись в агонии болезненного восхищения. В тот момент я ощутила, как око смотрит на меня. Член рослого маньяка и смех безумной девчонки вдавили в меня суть страдания. Круг внутри меня замкнулся. Я помню, что слёзы заволокли мои глаза, но воспаленный взгляд жертвы-демона всё стоял передо мной.
Остановившись, обрисованная цветными татуировками певица сделала затяжку. Скурив за одну тягу большую часть сигареты, выпустив дым через нос, она затушила окурок и подожгла новую.
- Толстяк грозно засопел и кончил в меня. Его горячая сперма, словно расплавленная лава, проникла внутрь моего тела, и навсегда осквернила его. Как и смех той девчонки-демона, навсегда изувечил мою душу, до конца моих дней заклеймив её мучением. Мужчина получил от меня всё что хотел. Схватив меня за волосы, он стал бить меня лицом об пол, пока я не потеряла сознание. Всё… что я пережила в той красной комнате, в той жуткой мерзкой утробе, навсегда изменило меня. Хохот той девчонки до сих пор возвращается ко мне во снах. В те моменты я сжимаюсь от ужаса, и иногда просыпаюсь обмочившись. Я поняла, что все мы тесто и материал, все мы добровольно платим за то, чтобы найти себя, а затем безвозвратно потерять. Страдание есть единственная плата за сокровенные желания и мечты. – Закончила рассказ Миола, докурив третью сигарету.
Тишина, подобная той, что сопутствует похоронам, сопровождала большую часть рассказа слепой куклы. Тонкие руки слушательниц покрылись гусиной кожей, некоторые побледнели, некоторых бросило в пот от услышанной истории. Всем было ясно одно, всё, что рассказала певица, было правдой. Именно поэтому леденящий ужас с такой силой проник в сердца слушавших девиц.
- А что… что случилось с той девочкой? – запинаясь, спросила Саманта Голден.
- Когда я пришла в себя, и мне помогли выйти из комнаты, на столе я увидела отрезанную голову, глаза которой всё ещё были открыты. Подле головы на столе лежало расчленённое тело этой несчастной. – Глухо ответила Миола, смотря в одну точку.
Пожалев о том, что спросила, бледная модель закусила до крови губу. Затем допила содержимое своего стана, достала из сумочки влажную салфетку, и вытерла лицо.
- А что произошло с тем банкиром? Его арестовали? – прозвучал вопрос от Руби Харисон.
- Нет, у него всё в порядке, он и его бизнес и дальше процветают. – Был ответ певицы.
Игривое развлечение перестало быть развлечением. Присутствующие светские львицы пожалели о том, что затеяли подобную легкомысленную игру в бесстыдство. Пожалели о том, что им пришлось услышать откровенную историю известной эпатажной певицы. От ярко обрисованного ужаса пережитого Миолой, осталось вязкое неприятное впечатление. Словно в светлую яркую комнату, благоухающую экзотическими цветами, забросили разлагающийся труп животного. Словно после дегустации всевозможных лакомств и сладостей, разочарованные девушки проглотили скользкий гнилой кусок чёрного мяса. Спустя несколько минут неловкой тишины, в дверь постучались, а затем в дверном проёме показался улыбающийся моложавый загорелый старичок в смокинге, один из организаторов данного мероприятия.
- Ну что девчонки, будем вселиться?! – похотливо облизнувшись, показав белоснежные вставные зубы, игриво воскликнул старичок.