Вместе с модулем «Океан» в этот же день был доставлен на МКС «Мир плюс» специальный отряд охраны для контроля за ходом работ по сборке «Хазара». Вскоре отряд охраны «переместился» из МКС в модули «Менора» и «Байкал», уже оснащенные временной системой бытового жизнеобеспечения на время работ. После официального утверждения президентами США и России третьим членом экипажа сенатора Арчибальда Соукса, он пошутил перед журналистами по поводу орбитальной охраны.
— Боюсь, господа, мне придется взять на Юпитер свой кольт. По последним сведениям ФБР, там очень высок уровень уличной преступности в городах.
— Если очень внимательно, отринув от себя заботы быта, пола и современности, взглянуть на земной шар и населяющее его человечество, можно заметить, что далеко не все люди — земляне, и то, что мы создаем на Земле, называя современной цивилизацией, на самом деле не цивилизация, а гигантская производственная площадка по выпуску необходимых деталей для существ, прикидывающихся людьми, которым нужно как можно скорее покинуть Землю и вернуться домой. Там у них уже вызрел результат эксперимента — Бог в пробирке. Если у землян есть трехликий Будда, единый во всех ликах, и Триединая суть христианского Бога, Пресвятая Троица, то людям — неземлянам нужен триединый Антихрист, три лика черного Будды. Переориентировав наши душевные, молитвенные радары на волну Антибога, мы все станем белковой пищей, окончательными не-Богами, окончательно не вернувшимися в свой мир. А ведь как все хорошо начиналось, — Миронов заглянул в декольте Аллы Юрьевны Вострецовой столь пристально, что у Аллы Юрьевны по всему телу под платьем прошла волна дрожи, — и есть надежда, что все так и закончится.
— Ну и где же дом у этих неземлян? — поинтересовалась Алла Юрьевна. — Надеюсь, не в моей спальне?
— Что вы! — надменно взглянул на ее лицо Миронов и вновь, опустив голову, стал буравить взглядом ложбинку между грудей. — Они — марсиане, черт бы меня побрал, если я в этом что-то понимаю. Простите… — Он засунул два пальца в декольте Аллы Юрьевны. — Я взгляну?
— Конечно, — подалась к Миронову Вострецова, — взгляните.
— Эти деньги вы туда уронили, — произнес Миронов, вытаскивая из ложбинки стодолларовую купюру, — или вам их кто-то подкинул? И вообще, — Миронов положил деньги в карман и отодвинул от себя Аллу Юрьевну, — не прижимайтесь ко мне грудью, черт вас подери, иначе я за себя не ручаюсь, могу все ребра вам переломать.
— Стоп, стоп! — подхромал к Миронову и Вострецовой недавно снявший гипс с ноги режиссер городского театра Фагодеев-Ступинский. — Этого нет в тексте, — потряс он в воздухе сценарием. — Вы, Сергей Антонович, должны были сказать: «Не прижимайтесь ко мне, иначе я не устою», а вы, Алла Юрьевна, ответить: «Я люблю вас, я ваша». И вообще, мы репетируем Мольера, при чем здесь марсиане?
— Они при всем, — похлопал режиссера по плечу Миронов. — Не ори, Леонид Лавадеевич, репетируем дальше, деньги-то мы платим.
— Ну да, — взбодрился режиссер, — черт с ним, с Мольером, если деньги платят. Давайте тогда лучше водки выпьем, потанцуем и разбежимся. Как вы на это смотрите, господа самодеятельные артисты?
— В принципе, — снисходительно взглянул на него сверху вниз Миронов, — это идея.
Алла Юрьевна Вострецова, неплохо зарабатывая на своем ателье мод, решила возродить мещанско-дворянские обычаи города — домашний театр, и наняла Леонида Лавадеевича за двести долларов в неделю ставить и репетировать спектакли в ее доме. Дворян в городе хватало, и поэтому недостатка в артистах не было. Даже ставший первым комильфо города Миронов дал себя уговорить сыграть в домашнем спектакле дома Вострецовых.
А май уже распахнул все форточки и окна города. Влажная нежность сирени Беллисент, кремово-белые запахи сирени Хантинг Тауер, малиново-розовое вдохновение сирени Гайавата и туманно-розово-лиловое сновидение сирени Целия уже украсили все сады и палисадники. Знобкая свежесть душистых вечеров наполнилась радостными всхлипами верящей в свою нескончаемую восторженность близости. Жизнеутверждающая разрушительность юной травы овладела каждой пядью свободной от асфальта городской земли и проникла в мало-мальски пригодные для этого щели самого асфальта. Со всех сторон в город вливались шелестящие звуки воздушных поцелуев, сдуваемых южным ветром с волнующихся ладошек Азовского моря, и стаи невидимых, но отчетливо синих птиц, легких и пушистых как счастье, кружили в небе над вечерним южным городом.