— Белохалатниц рогоняновских в отделение не надо доставлять, высади их возле кладбища на конечной остановке автобуса, пусть помнят о смерти.
Затем оперативники стали выводить пациентов присаунных медсестричек. Это «группа из четырех человек, — как позднее прочтет в рапорте командира группы захвата полковник Самсонов, — у которых при обыске были обнаружены документы, заслуживающие уважения и внимания, но воспринятые бойцами, производившими захват, как фальсифицированные».
— Самсонов, — услышал полковник шепот Марчука, — делай вид, что за нашими спинами Москва, президент и все олигархи России, может быть, и сумеем проскочить на понтах.
— Понял, — в ответ шепнул Самсонов и вальяжной походкой уставшего от власти человека пошел в сторону задержанных в дарагановских саунах.
— Так, так, так, — презрительно окинул полковник взглядом одного из задержанных. — Значит, аж прямо из Москвы, да прямо к нам в баню приехали? Ну и сволочь вы, Иван Васильевич. Государство такой пост вам доверило, что даже я, — Самсонов заметил краем глаза, как Марчук сначала зашел за перегородку регистратуры, затем сел на стул возле окошка, а затем и вовсе, сымитировав обморок, скрылся из виду, — даже я, — повторил он с возмущением, — полковник Самсонов, не говоря о начальнике следственного отдела регионального УВД, полковнике Марчуке, у вас в подчинении был, ай-яй-яй. Мне вот буквально два часа назад министр звонил и глава президентской администрации, говорили, чтобы я таких, как вы, карал без всякой жалости…
— Полковник, — сухо оборвал допрошенный группой захвата генерал, — тебе не повезло. Я просто мылся в сауне, а женщины делали мне массаж, все три, — подчеркнул генерал, — лечебный. Раз ты меня задержал и позволил себе так разговаривать, то, надеюсь, у тебя есть веские основания для этого. Так что бери своего Марчука и быстро за мной в прокуратуру, будете меня допрашивать, остолопы. Если у вас не окажется оснований для моего задержания, я буду вынужден задержать вас. Понятно?
— Доказательств на товарища генерала полно, господин полковник, — услышал вдруг Самсонов. — Какие хотите есть доказательства. Есть заснятые на видеопленку. — Игорь, стоящий на верхних ступеньках лестницы, потряс видеокассетой в левой руке. — Есть на бумаге. И есть живой свидетель, очевидец, можно сказать, который знает массу имен и фамилий других очевидцев и свидетелей. — Он сделал шаг в сторону и указал на переполненного искренностью Шлыкова.
— Да! — воскликнул Шлыков. — У него, кроме всего этого, даже вилла в Испании есть и гражданство в Румынии.
— Да и вообще, генерал, — вышел из-за стойки регистратуры полковник Марчук, отряхивая на ходу мусор, прилипший к брюкам и рубашке, — мы зря никого не задерживаем, мы за то, за что и президент России, с которым я неделю назад лично разговаривал, — за порядок и торжество закона на территории России.
Задержанный генерал снисходительно усмехнулся, с пренебрежением оглядел задержанных вместе с ним двух депутатов из фракции «Россия без коррупции» и заместителя министра госстандарта, затем перевел одобрительный взгляд на Игоря Баркалова, Николая Стромова и ошалевшего от своей правдивости Шлыкова, и лишь потом произнес странную, непонятно кому адресованную фразу:
— Да херня это все, ребята. Россия в семьдесят семь раз больше своей территории, что вверх, что вниз, а я всего-навсего генерал. Как там у Пушкина: «Уж климакс близится, а Германа все нет». — И генерал громко, раскатисто захохотал.
В это время дверь со стороны улицы открылась, и в вестибюль психиатрического стационара с праздной улыбкой на лице вошел освобожденный от грима и памяти Степа Басенок.