— Ну, знаете, уважаемый, — Иван Максимович поднял свой стакан и залпом выпил, — насколько мне известно, наш таганрогский июль очень плохо сочетается со спиртным.
— Я с вами полностью солидарен, уважаемый. — Ефим Яковлевич вдохнул, выпил и выдохнул. — Эту хохму мне каждое лето и всю юность подряд навязывали в Одессе и на Подоле в Киеве, хотя уже всему миру известно: что немцу смерть, то русскому хорошо, а еврею так-таки еще лучше. Тем более, летом, — уточнил он и, распахнув сюртук, достал из кармана брюк плоскую, величиной с портсигар, коробочку серебристого цвета.
— Это видеописьмо, — сказал Чигиринский непонимающе глядевшему на него Ивану Максимовичу, — от вашего сына.
— От Славки? Видеописьмо? — хрипло спросил Иван Максимович. — Как это понимать? — Он встревоженно поглядел на Ефима Яковлевича. — Славка живой?
— Даже чересчур, — хладнокровно успокоил его эксцентричный равви. — Скоро увидите, давайте лишь дождемся вашу супругу, письмо адресовано вам обоим.
— Ну да, — вытер со лба выступившую испарину Иван Максимович. — Она вот, — он смущенно кашлянул, — после пропажи Славки в церковь зачастила, скоро вернется со службы, а тут ее еврей в пейсах с письмом от сына дожидается.
— Я не еврей, — оскорбленно поправил его бывший директор московского планетария. — Я жид. — Он положил коробочку на столик, сорвал виноградный лист, они сидели в летней беседке, оплетенной виноградом «Изабелла», и ласково посмотрев на него, уточнил: — Вечный. — Видимо, для того, чтобы подчеркнуть сказанное, равви ткнул в сторону неба указательным пальцем и высказался следующим образом: — Четырнадцатый. Еще девятнадцать составляющих, и «Хазару» станет скучно в окрестностях Солнца. — Взглянув на лицо участкового, «вечный» Ефим Яковлевич Чигиринский объяснил: — Четырнадцатый модуль «Атила», разведчик. А через три часа, с нашего Байконура выведут на орбиту пятнадцатый модуль «Инок», тоже разведчик. Так что межпланетный «Хазар» уже обзавелся двумя спецслужбами…
Часть третья
Начало бесконечности
Глава первая
В центре Москвы, в глубине дворика, окруженного строительными площадками, живет Агапольд Витальевич Суриков, тридцатилетний москвич с внешностью человека, которому хочется доверить не только сокровенные мысли, но и содержимое своего кошелька вместе с оформленной доверенностью на право снятия денег со счета в банке. То есть, Агапольд Витальевич — профессиональный мошенник. Он был учеником великого одесского «Капитана» Гулько Гарольда Смитовича, основателя дворянского направления в пестром, как подмосковная свалка, мире российских уголовных профессий. У него талантливая внешность коренного москвича, прекрасная память на лица, имена и ситуации, непреодолимая тяга к изобретательности, завораживающая коммуникабельность и умение заводить знакомства, невзирая на лица и социальные места обитания этих лиц. Агапольд Витальевич не страдал угрызениями совести, знал четыре респектабельных иностранных языка, владел всей мощью языковой живописности народов Кавказа, Средней Азии, говорил на идиш и, плюс к тому, в совершенстве изучил портово-матросский слэнг международно-матерного эсперанто. Если добавить к этому, что Агапольд Суриков закончил финансовую академию и неоднократно работал коммерческим директором в некоммерческих проектах Москвы, то можно только удивляться, что в 10 часов утра Агапольд Витальевич открыл окно своей спальни и спросил у человека с внешностью премьер-министра среднего европейского государства, стоящего с видом обманутого любовника на дорожке, ведущей к подъезду:
— Антип, сколько у тебя без захода домой денег на кармане?
«Премьер-министр» Антип, не поднимая головы, засунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил бумажник и, достав из него сто долларов и две кредитные карточки, помахал ими в воздухе.
— Сколько на карточках? — вяло поинтересовался Агапольд Суриков.
— Пять и восемнадцать тысяч, — проворчал Антип. — Совсем уже в Облом Обломовича превратился?
— Да и вы не лучше, Антип Рафаилович. — Из подъезда вышла женщина сочно-живописного возраста с таксой на поводке. — Обещали, что обанкротите компанию Бардхобекова, которая начала строительство возле нашего дома, а они по-прежнему строят.
— Я их обанкротил. — огрызнулся Антип. — Вы, Леонила Альбертовна, лучше бы добили «Систему» и строительный концерн «Арабеска». Барджобеков продал бизнес, и теперь за стройку платят другие. Центр Москвы, что вы хотите. Я же не могу обанкротить все компании, затеявшие строительство возле нашего дома.