— Все, — весело сообщил монаху и вечерней звезде Саркел. — И Киев, и Степь. Что-то в нас им не нравится.
Юные дружинники по команде Варсега спешились и почтительно остановились неподалеку от повозки, каждый возле своего коня. Монах, как и все горцы обладающий острым зрением, не отрывая глаз смотрел на Пардуса. Неожиданно он размашисто перекрестился и направился к подросткам села Нахапетово Неклиновского района двадцать первого века, волею судьбы и повсеместно присутствующего во вселенной чуда ставших дружинниками нахапетовского князя Улыбчивого в десятом веке.
— Кто крестил вас, дети мои? — восторженно вопрошал монах, подходя к каждому по очереди. — Благодать на вас, да и на мне тоже, встретившего свет в этом гнезде идолов языческих.
Саркел усмехнулся, но тотчас же сделался серьезным. Восторг и благоговение монаха были неподдельными. Оказалось, что не только у Пандуса, но и у всех без исключения на шею были надеты крестики. Женщины окняженного села посчитали, что после всех невероятных событий, обрушившихся на их быт и головы, Христианский Крест и обретшая на нем всесилие Истина в лице Иисуса Христа остаются наиболее устойчивыми и наиболее надежными средствами защиты от беды в пространстве взорванного в них и вокруг них времени.
Несмотря на то, что в брошенном нахапетовцами прошлом будущем прошел год в настоящем уже отломили и съели от каравая времени десятилетие…
— Я передумал, — улыбнулся Улыбчивый и пошел навстречу вошедшей в зал Малышке. — Сергей войдет в историю мира без титула «Убийственный». Я определю…
— Я, — мягко перебила его Малышка, — лучше я определю ему новый титул. Не возражаешь?
— Нет, — поцеловал князь руку княгине. — Как я могу возражать против того, что мы будем называть его Сергеем…
— Мама, — перебил Улыбчивого вбежавший в тронный зал мальчик, — я теперь эксплуататор проклятый, мне это дядя Горюхин сказал, правда, красиво?
— Горюхин? — Князь, побелев от злости, быстрым шагом подошел к окну, с треском распахнул створки и громким голосом позвал: — Горюхин!
Бывший прапорщик и бывший заведующий нахапетовским ДК Горюхин теперь заведовал продовольственно-хозяйственной частью княжеского подворья, то есть был ключником. Он стоял во дворе и принимал от прибившегося под защиту князя большого патриархального семейства волхователей из Хазарии конскую сбрую для боевых коней княжеской дружины. Услышав зов князя, он быстро присел за телегой и под удивленные взгляды данников, не разгибаясь, побежал в сторону хозяйских построек, недавно отстроенных в дальней части двора.
— Вижу! — крикнул Улыбчивый. — Стоять! Революционер чертов, а ну-ка, быстро ко мне двигайся!
Горюхин выпрямился и уныло, еле передвигая ноги, поплелся на княжеское крыльцо.
— Холодную дать не могу, — предупредил Улыбчивый Горюхина. — Оброчники вот-вот косяками потянутся. Остаются только розги. Иди к Сурову, скажи, чтобы тебя выпороли по третьей категории.
Став князем, «Солнечный убийца» познал таинственность. С подданными обращался строго, но справедливо. За десять лет произошло много событий, не имеющих разумного объяснения, но Малышка и Улыбчивый делали все возможное для того, чтобы странное время, клубящееся над Нахапетовым, выглядело обычным и естественным для десятого века событием. Нахапетовцы уже привыкли к этому.
— По третьей нельзя, князь, — шмыгнул носом Горюхин. — Обездвижусь, работать некому будет. А княжичу, — глаза Горюхина затуманились умилением, — я объяснил суть единственно верного на Земле ленинского учения. Так он, постреленок, звезда наша ясная, — всхлипнул от преданности и любви бывший прапорщик, — сразу охватил его свои умом и сразу вывел, что он, сеет наш Сережа, и есть тот самый эксплуататор проклятый.
Улыбчивый сменил гнев на милость. Горюхин был незаменимым завхозом.
— Иди и скажи, пусть десять хлыстов на ночь отпустят, а утром чтобы уже на службе был.
— Десять ладно, — согласился с князем ключник. — Десять — это даже полезно. А вот, — Горюхин посмотрел через распахнутые ворота подворья на дорогу, ведущую к воротам крепостного вала вокруг села, — кажется, еще кто-то прибыл. На данников не похожи, — задумчиво проговорил он. Вдруг лицо его озарилось догадкой. — А-а, кого-то полонили. Так что, князь, мне ведь не только дань, но и трофеи принимать нужно. Что скажешь?
— Ладно, — махнул рукой «Солнечный убийца», глядя на приближающиеся под конвоем повозки, — иди к черту. Десять ударов будем считать условными. Еще раз при юном князе Ленина вспомнишь, я для тебя персональный ГУЛАГ здесь устрою.