- Как его зовут?
- Прокопий. Прокопий из Кесарии. В дополнение к секретарским обязанностям, он, я уверен, расскажет миру о твоих талантах, и это поможет твоей карьере.
- Значит, он льстец?
- Абсолютно лишенный стыда. Но очень талантлив в лести, поэтому ею словам обычно верят. По крайней мере окружающий мир, если не тот, у кого он работает.
- И?
Епископ выглядел несчастным.
- Ну...
- Говори прямо, Антоний!
Александриец поджал губы.
- Он - самый порочный человек из всех, кого я имел несчастье повстречать. Да, льстец, но также ядовитый и завистливый человек, который к публичной лести добавляет самые злобные слухи. Змея - если говорить прямо и кратко.
- Он подойдет великолепно. Присылай его ко мне. Я его сразу же найму. А затем дам все, что ему потребуется, как для публичной лести, так и для запуска слухов.
* * *
После того как епископ и Михаил вышли, Велисарий сел рядом с женой и взял ее за руку.
Он говорил точно так же - твердо и уверенно, не собираясь отступать, но в его голос добавилась нежность.
- Прости, любовь моя. Но это единственный безопасный способ. Другого я не вижу. Знаю, сколько боли он принесет, когда люди опять начнут шептаться о тебе, но...
Антонина засмеялась так резко, что ее смех напомнил воронье карканье.
- Обо мне? Ты думаешь, мне есть дело до того, что люди будут говорить обо мне?
Она повернула голову и посмотрела ему в глаза.
- Я - шлюха, Велисарий.
Муж ничего не ответил. В его глазах светилась только любовь. Жена снова заговорила.
- О, ты сам никогда не произносил это слово. Но я произнесу. Я трудилась на панели. Все это знают. Как ты думаешь, шлюхе есть дело до того, что люди говорят о ней? - Она снова резко засмеялась. - Ты понимаешь, почему императрица Феодора мне доверяет? Доверяет, Велисарий! Как никому другому. Потому что мы обе были шлюхами, а единственные люди, кому по-настоящему доверяют шлюхи - по-настоящему! - это другие шлюхи.
Слезы снова навернулись ей на глаза, но она их быстро смахнула.
- Я люблю тебя, как никогда никого не любила в жизни. Конечно, больше, чем я люблю Феодору. Мне даже не нравится Феодора, многим она не нравится. Но я не могла доверить тебе секрет о моем незаконнорожденном ребенке. Тем не менее я доверилась Феодоре. Она знала. И я также доверила другой шлюхе, Гипатии, заботу о своем сыне. - Ее голос стал резким. - Не беспокойся о том, что люди говорят обо мне. Меня это не волнует. Ты даже не можешь себе представить, насколько мне это безразлично.
- Тогда...
- Но меня очень волнует, что люди говорят о тебе!
- Обо мне? - Велисарий рассмеялся. - Что они еще могут сказать, чего не говорили раньше?
- Идиот! - прошипела она. - Сейчас они говорят, что ты женился на шлюхе. Поэтому они насмехаются над твоим здравомыслием и твоим вкусом. Но они видят, что шлюха не ходит от тебя на сторону, поэтому они - втайне восхищаются твоей мужской силой. - Она невольно засмеялась и скопировала шепот кумушек. - "Наверное, у него, как у коня, если он удовлетворяет шлюху". - Смех прекратился. - Но теперь они станут называть тебя рогоносцем. Насмехаться над тобой, как и над твоим здравомыслием. Ты станешь смешон. Смешон - слышишь меня?
Велисарий снова рассмеялся. Весело - к ее удивлению.
- Знаю, - сказал он. - И рассчитываю на это.
Он встал и протянул к ней руки.
- Да, любовь моя. Я на это рассчитываю. - Он сам скопировал шепот, которым передают слухи: - "Какой человек позволит жене появляться перед собой со своими любовниками? Только самый жалкий, слабый, трусливый". - Его голос стал твердым, как сталь. - И затем это дойдет до врага, и враг спросит себя и какой же из него полководец?
Антонина в удивлении посмотрела на него.
- Я не подумала об этом, - призналась она.
- Знаю. Но все это к делу не относится. Ты врешь, Антонина. На самом деле и тебя не волнует, что люди говорят обо мне, точно так же, как меня не волнует, что люди говорят о тебе.
Она отвернулась, поджав губы. С минуту молчала, затем наконец из ее глаз брызнули слезы.
- Нет, не волнует, - прошептала она.
- Ты боишься, что я поверю сплетням.
Она кивнула. Слезы полились градом. Ее плечи тряслись. Велисарий опять сел рядом и крепко обнял маленькую женщину.
- Я никогда им не поверю, Антонина.
- Поверишь, - выдохнула она между рыданиями. - Поверишь. Не сразу, но скоро. Может, и несколько лет не будешь верить. Но в конце концов поверишь. Или по крайней мере станешь задумываться, и подозревать, и сомневаться, и не верить мне.
- Нет. Никогда.
Она посмотрела на него сквозь слезы.
- Как ты можешь быть в этом уверен?
Велисарий грустно улыбнулся.
- На самом деле ты, жена, меня не понимаешь. По крайней мере, не полностью. - Его взгляд был направлен вдаль. - Думаю, единственным человеком, по-настоящему понимавшим меня, был Рагунат Рао. С которым я никогда не встречался, кроме как в видении. Но я тоже понимаю его, как он скрывается в лесу, неподалеку от дворца Венандакатры, молясь всем сердцем, чтобы любимая им принцесса позволила Венандакатре собой овладеть. И более того - улыбнулась бы своему осквернителю и похвалила его мужские способности. Я делал бы то же самое.
Велисарий взял голову жены в ладони и повернул к себе.
- Рагунат Рао был величайшим воином, рожденным среди маратайцев. А каста маратайцев - это индийская каста великих воинов, как и каста раджпутов. Тем не менее того великого воина, скрывающегося в лесах, совершенно не волнуют такие вещи, которые обычно беспокоят воинов. Гордость, честь, уважение, еще меньше девственность и непорочность. Они для него ничего не значат. Потому что он в глубине души не воин, а танцор.
Антонина не могла не рассмеяться.
- Но ты-то - самый плохой танцор, которого мне доводилось видеть!
Велисарий рассмеялся вместе с ней.
- Да. Так. - Затем он стал серьезным. - Я - ремесленник. Ты же знаешь: я никогда не хотел стать солдатом. Мальчишкой я все время болтался в кузнице, восхищаясь работой кузнеца. Я больше всего на свете хотел стать кузнецом, когда вырасту. - Он пожал плечами. - Но этому не суждено было сбыться. Не для мальчика моего происхождения. Поэтому я стал солдатом, а потом полководцем. Но я не растерял обычного для ремесленника подхода к труду.