- У нас есть король, величайший король, король по профессии, и он правит во славе!
Однажды этот король устал от любви и женился на женщине. И произвел он на свет сына. И ребенок был таким красивым, светлым и нежным, что назвали его Лунным Светом.
Долго ли коротко ли - принцу Лунному Свету исполнилось пятнадцать лет: и красота его, перестав быть бесконечной, превратилась в оазис. И вдруг ощутил он муки желания.
«Как странно, - подумал король-отец. - Но посмотрим, что ему поможет».
Гарем короля насчитывал триста шестьдесят мальчиков - по одному на каждое утро, триста шестьдесят подростков - по одному на каждый полдень и триста шестьдесят молодых людей - по одному на каждый вечер. (В той древности годы были не такими длинными, как сейчас.)
Король привел сына в гарем, слуги склонились перед подростком и молвили:
- Добро пожаловать, о Велоликий!
Ибо таково было прозвище, которое народ, восхищенный его красотой, дал принцу Лунному Свету.
И вот принц совокупился сначала с тремястами шестьюдесятью мальчишками, а затем сказал:
- О ребенок, похожий на арбуз, который писает, пока его порывисто буравят!
Затем принц совокупился с тремястами шестьюдесятью подростками и сказал:
- О бабушка-овца в солнечных лучах, о тысячи овец, о старушки, о перечницы!
Затем он совокупился с тремястами шестьюдесятью молодыми людьми с большими членами и сказал:
- О осел, на тебе ли восседает принц? О принц, на тебе ли восседает осел?
И снова впал принц в уныние, а король заохал:
- Еще не успев как следует расцвести, сын мой, ты занимался любовью наравне с нами. Почему же теперь ты испытываешь муки желания?
- Просто мне больше ничего не хочется, - объяснил Лунный Свет.
Король предлагал ему мартышек, кроликов, фиги, рыб, легкие, слойки, ящерицу, лягушку, газель, королеву, короля, собаку, горшок с нечистотами, сахарную голову, шербет, тарелку риса со сливками и корицей, саблю, клизму, череп, горькую тыкву, зеркало, кол.
Но Лунный Свет с грустью отказывался и лишь качал головой: его любовь к невесть чему была безутешна.
Принц чахнул на глазах. Изысканные кушанья, рифмованные стихи, даже танцы оставляли его равнодушным. Он ненавидел день и ночь, рассвет и сумерки, пустыню и озерную зыбь, полдень и затмения. Он перестал мыться и расчесываться, ходил в рваной одежде.
Видя все это, народ роптал:
- Лунный Свет больше не похож на луну в четырнадцатый день! Он не похож даже на луну в двадцать девятый день! Его лицо высохло, будто куриные лапки ведьмы Чирейщицы - будь она проклята!
Отчаявшийся король приказал разгласить по всему королевству, что всякий, кто найдет лекарство от уныния принца, получит драхму, а всякий, кто не найдет его, будет посажен на кол!
Это известие привело обитателей седьмого острова в растерянность.
Но у юного Лунного Света была добрая душа, и он подумал, что если король казнит всех своих подданных, королевство потеряет всякую цену, когда он сам его унаследует. Поэтому принц сделал вид, что развеселился и даже выздоровел, пока все подданные являлись ко дворцу и предлагали забавы или грубые шутки собственного сочинения. Так было роздано множество драхм, а кол остался сухим.
Но по ночам принц заливал свою шелковую постель слезами, а лицо его становилось желтым, точно влагалище отвергнутой верблюдицы!
Король только диву давался:
- Как так! Все мои подданные сумели тебя развлечь, а лицо у тебя желтое, точно влагалище отвергнутой верблюдицы!
- Это так, - ловко возражал Лунный Свет, - но уверяю тебя, государь мой отец, без них я давно бы умер!
- Ну что ж, - сказал наконец король, - сходи прогуляйся на рынок!
Когда ни мудрость, ни деньги, ни кол не помогали разрешить проблему, монарх прибегал к этому последнему средству.
Итак, принц Лунный Свет пошел на рынок. Его отовсюду окликали наглые торговцы, которые не узнавали в этом несчастном Велоликого. Принц вежливо отклонял домогательства бесстыдных] бурильщиков, которые тоже его не узнавали. Затем, устав от криков, телодвижений и пестроты, он добрался до нищенского квартала, рядом с раздельщиками туш, дубильщиками и охряными глинобитными стенами и, пожелав отдохнуть, попросил о гостеприимстве владельца небольшой лавки.
В глубине лавки сидел старик, который тихо поздоровался с ним, дал шаткий табурет, но не предложил ничего - ни товаров, ни секса.
Эта скромность поразила принца и разожгла его любопытство.
- О старик, отец Стариков, почему ты не предлагаешь мне ничего - ни товаров, ни секса?
- Можешь поздравить себя с тем, что назвал меня отцом Стариков, - ответил тот, - иначе я бы с тобой расправился!