А вот на следующий день… Дэн понял, что его ищут. К вечеру с ним пытался поговорить милицейский лейтенант. Его удалось провести, сославшись на то, что ничего не помнит. К счастью, документов у Дэна не оказалось. Где они остались, он тогда не знал. Ночью с ним была Юлька… А утром его навестил тот старик, что привез его в больницу. Паспорт, права и все остальное просто выпали из кармана куртки в машине старика. В бумажнике остались и деньги. Немного, но на первое время должно хватить.
Когда дела пошли на поправку, Дэн задумал побег. Ему совсем не хотелось, чтобы его нашли в больнице беззащитного, беспомощного. Он позвонил знакомым девчонкам и буквально за несколько минут разговора узнал, что бывшие кореша упорно разыскивают его. Счетчик уже тикает. На то, чтобы украсть одежду в соседней палате, потребовалось совсем немного времени. Гораздо дольше пришлось добираться через ночной город до дома Юлии. Дома ее не оказалось. Почему не воспользоваться ситуацией?
Олег повернулся на постели и потянулся за сигаретами. Плечо еще немного ныло, но уже вполне терпимо, можно не морщиться и не закусывать губу при малейшем движении. Ничего удивительного: после того как он выписался из больницы, прошло всего несколько дней. Как ни крути, но боль всегда пугала его, даже ожидание простого укола заставляло внутренне сжиматься. Одна только мысль о том, что секунду спустя острая медицинская сталь, пронзив незащищенную кожу, вопьется в беззащитную плоть, заставляла его вздрагивать. Удивительное дело: после стольких ранений и травм он совсем по-детски боялся врачей. Вот только эта женщина, что мирно спала рядом, для Олега стала значить намного больше, нежели все предыдущие приключения, вместе взятые. Их потянуло друг к другу еще в больнице. Он сам не ожидал от себя такого. Чтобы по-мальчишески влюбиться с первого же взгляда! И в кого?! Лечащего врача! Такого с ним никогда не происходило. То, что вчера вечером они оказались в одной постели, совершенно не входило в его планы, тем не менее это случилось, и теперь нужно было принять произошедшее как должное и строить дальнейшие отношения соответственно. Олега пугало только одно обстоятельство. Лена совершенно не вписывалась в его жизнь. Она принадлежала к другому кругу и представления не имела о том, что есть люди, практически ежедневно рискующие жизнью. То, что Олег принадлежал именно к этой закрытой, никому не ведомой касте, знать ей совершенно не полагалось. Да и что бы ей, в конце концов, это прояснило? Ничего! Лена даже не догадывается, что существует особый круг людей, которые выше всех добродетелей ценят честь и верность данному слову. Для нее, живущей в большом мире, это всего лишь слова. Для ее окружения эти понятия совершенно чужды, вернее, в них вкладывается иной смысл.
Осторожно, стараясь не потревожить Лену, Олег соскользнул с постели и, сжимая в руке сигареты, вышел на балкон. Солнце еще только поднималось над городом. По-утреннему притихшие улицы, уставшие от ночных гуляний, еще досматривали последние сны. Даже дворники не шаркали метлами по свежеуложенному асфальту. Не обращая внимания на утреннюю прохладу, Олег закурил и, облокотившись на влажные от росы перила, посмотрел вниз. Легкий ветерок пошевеливал оставшийся после развеселых ночных компаний мусор, пластмассовые стаканчики с остатками недопитого пива — все эти наглядные следы человеческой жизнедеятельности.
В эти сумасшедшие фестивальные дни, а вернее, ночи жители древнего города и его гости не находили иных развлечений, кроме пива и диких песнопений. Олег, воспитанный в строгих правилах, не понимал этого и не признавал, но вынужденно мирился с ежегодным летним безумием. Успокаивало его лишь одно: после двух июльских недель город вновь замирал и начинал жить обычной тихой губернской жизнью.
Первые солнечные лучи заставили вспыхнуть золотым светом флюгер на остром шпиле старой ратуши. Древний герб, вечная «Погоня» засиял в синем бесконечно глубоком небе. Этот символ вошел в душу Олега еще в далекие школьные времена, когда само упоминание о славной истории города было под таким запретом, что, скажи он лишнего, родителям бы не поздоровилось. Времена изменились, ненадолго пришла «оттепель», на ратуше закрасовался дарованный короной герб. Затем вновь повеяло прохладой, появились очередные запреты, городские власти возжелали убрать крамольного всадника, да то ли денег у казны не хватило, а может, обычная нерасторопность стала тому виной, но конный рыцарь с длинным мечом в руке так и остался на шпиле.