Клавдия захлопнула за собой дверь балкона. Нет, фигушки, не дождетесь!
Туман куда-то уходил, усталость таяла, а на их месте росло острое чувство злости.
Так, первым делом — в душ. Потом одеться, накраситься, причесаться и — в бой.
Ничего, ничего не потеряно. Она сейчас соберется с мыслями и все придумает. У нее еще есть козыри. Ирина Калашникова осталась в прокуратуре. А Ирина — ее подруга, она доведет дело до конца. Ей только надо дать время. Этот скользкий гад не оставляет никаких следов, свидетелей, зацепок, но оставит, обязательно где-нибудь наследит. Вот тогда Ирина и будет там. Ирина ее ученица, она уже даже переросла свою учительницу.
Выше нос, Дежкина, все только начинается.
Снова задребезжало пронзительно, но теперь уже не стекло, а дверной звонок.
Клавдия, которая уже взялась за ручку ванной, досадливо мотнула головой. Кто это в такую рань?
Клавдия посмотрела в глазок, теперь она смотрела в глазок, хотя раньше, вопреки собственным же советам, никогда этого не делала.
Ирина. Вот те на, легка на помине.
— Ириша, ты что в такую рань? — распахнула дверь.
И замерла. Четверо оперативников по углам коридора, потому она их и не увидела.
— Дежкина Клавдия Васильевна? — спросила Ирина.
Клавдия кивнула, она уже все поняла. Не хотела, отказывалась понимать, но не ребенок же — закрыл глаза и нет меня.
— Вы задержаны, вот постановление.
Клавдии сейчас бы как-то пошутить да просто улыбнуться, но не получалось, только жалко скривились губы.
— Оружие, наркотики имеются? Собирайтесь.
— Мы, помнится, перешли на «ты», — только и смогла выдавить Клавдия.
Оперативники вошли в квартиру. Уселись в прихожей. Клавдия пошла в спальню одеваться. Ей надо было хотя бы на секундочку оказаться с Ириной наедине. Просто посмотреть в глаза. И она закрыла дверь за собой.
Но Ирина не вошла следом, она только приказала:
— Дверь откройте.
— Но мне надо одеться.
— Одевайтесь, но дверь не запирать.
Сорвалось. Но ничего, еще не все потеряно. Еще будет такая секундочка. Ее не может не быть. Она только посмотрит Ирине в глаза, и та все ей скажет одним взглядом. Она ее успокоит. Она обязательно ее успокоит. А если нет… Ерунда, ерунда. Тогда бы мир перевернулся.
Клавдия остановилась перед шкафом, решая извечный женский вопрос: что надеть?
Если бы она отправлялась в гости или в ресторан, она бы надела вот это черное вечернее. Если бы она шла на работу — ну, тут костюмов и платьев пруд пруди. Если бы она собиралась на дачу — вот джинсовый костюм. Но что надеть в тюрьму?
У кого в шкафу висит костюм для тюрьмы? Да ни у кого. Хотя на каждом шагу твердят — от тюрьмы и от сумы…
Когда Клавдия сама арестовывала людей, она даже не задумывалась, что у тех тоже возникают такие вопросы, решать которые нет ни времени, ни сил. Лихорадочно передергиваешь вешалки, досадуя, что все такое нарядное и дорогое, маркое и мнущееся.
Клавдия натянула джинсы, какую-то мужнюю ковбойку, кроссовки…
— Я готова.
— Выходите.
— А что, обыск проводить не будете?
— Нет.
— Странно.
— Пошли, — сказала Ирина.
Клавдия поспешила следом. Вот сейчас был шанс. Ирина завернет за угол коридора, Клавдия окажется прямо у нее за спиной и просто тронет ее плечо.
Но Ирина, не доходя до угла, остановилась, подождала, пока оперативники опечатают дверь.
Была еще одна возможность — в лифте. Все шестеро они не влезут. Значит, по трое. И там оперативник на секундочку отвернется, вот это и будет тот самый момент.
Но Ирина вызвала грузовой лифт, в который влезли бы и двадцать человек.
И тогда Клавдия перестала выдумывать. Зачем, Ирина уже все выдумала сама. Она сама все устроит. Надо только подождать.
Тут до Клавдии дошло, что ей не нацепили наручники. А ведь положено. Ага, значит, Калашникова сделала это специально. Но зачем?
Все встало на свои места, когда они вышли во двор.
Получилось так, что первыми в микроавтобус садились оперативники, Ирина стояла за Клавдией. Дверь почему-то не открывалась, оперативники дергали ее, а она ни в какую. Клавдия оглянулась на Ирину, но та смотрела куда-то в сторону, за дом. Клавдия, впрочем, не стала прослеживать ее взгляд. Что-то вдруг брякнулось у ее ног об асфальт.