— Пойдем. Обещаю, тебе не будет скучно.
Через незаметную для постороннего глаза дверь в спальне Орланды они прошли в узкий коридор, плотно устланный толстыми коврами, стены которого были обиты толстым материалом, напоминающим на ощупь бархат. Коридор освещался слабым красным светом масляных ламп, стоящих в нишах.
Алекса, которой уже приходилось наблюдать со стороны за любовными играми, всегда делала это с неохотой, ощущая какую-то неловкость и стеснение, потому что до сих пор считала, что подобные сцены должны происходить вдали от чужих глаз, несмотря на противоположное мнение многих, находящих в этом особую пикантность.
— Большинство моих гостей предпочитают сами принимать участие, а не только смотреть, — прошептала Орланда. — И я очень редко привожу кого-нибудь в этот коридор, да и то только своих близких друзей или… — Она повернулась к Алексе и, внимательно взглянув на нее, продолжила с какой-то странной уверенностью в голосе: — …или женщин, у которых такая же профессия, как у меня.
Прежде чем Алекса смогла ответить на это странное замечание, Орланда обратила ее внимание на небольшие отверстия в стене, заметив, что ей должно понравиться это театральное представление.
— Ему нравится изображать из себя турецкого султана, окруженного одалисками, и каждой из них он очень хорошо платит.
Толстый мужчина в маске, закрывающей почти все его лицо, полностью обнаженный, сидел, поджав под себя ноги, на мягких атласных подушках в окружении пяти молодых женщин, одетых в довольно символические костюмы, которые были столь же прозрачны, как и их вуали. Одна из них кормила его виноградом с серебряного блюда, вторая поила вином из прекрасного кубка. Третья женщина играла на каком-то странном музыкальном инструменте и пела, все это сопровождалось зазывными улыбками и взглядами. Остальные две ублажали его губами и руками.
— Он постоянно приходит к нам, — прошептала Орланда, когда они двинулись дальше по коридору. — И так поступают многие, как мужчины, так и женщины, которые в состоянии заплатить цену, которую я назначаю за исполнение их самых сокровенных желаний. Только в масках они становятся самими собой. Парадоксально, правда? Я знаю дам из высшего света, известных своей холодностью и высокомерием. Сии особы приходят сюда и предлагают себя любому мужчине, который будет достаточно груб. с ними. А джентльмены, богатство и положение которых являются предметом зависти многих, приходят сюда, чтобы попробовать самые неожиданные способы удовлетворения. Но, как ты сама понимаешь, подглядывать за тем, как это делают другие, хорошо только в самом начале, на заре развития чувств, а вот самой принимать участие в этом театральном представлении… далеко не одно и то же!
Продолжая слушать Орланду, Алекса все пыталась понять, почему она рассказывает обо всем этом именно ей, ведь они едва знакомы.
— А вот и то, что я действительно хотела показать тебе. — Орланда остановилась так неожиданно, что Алекса даже натолкнулась на нее. — Вот этот занавес я отодвину, и через стекло ты увидишь еще одну сценку. Сразу хочу предупредить тебя, что мы можем видеть их, а они нас нет. С той стороны это стекло выглядит как огромное зеркало. Сейчас ты станешь зрительницей моего личного театра и, надеюсь, получишь истинное удовольствие от сегодняшнего спектакля. В эту комнату дамы приводят мужчин, которых выбирают сами, будь то завсегдатаи нашего дома или их кучера. И если я или кто-то из моих гостей захочет… — Орланда гортанно засмеялась, а затем продолжила: — Если тебе захочется присоединиться к этим двоим в постели или занять место той женщины, ты можешь это сделать без колебаний! И могу пообещать, что никто не будет наблюдать за тобой, даже я!
Сказав это, Орланда стала медленно отодвигать тяжелый занавес, и Алекса увидела огромную комнату, все стены которой были увешаны зеркалами. В них отражался мягкий свет хрустальных ламп. Из мебели в этой комнате не было ничего, кроме огромной кровати, на которой одновременно смогли бы уместиться сразу три пары.
Действительно представление! Сама не сознавая того, Алекса крепко сцепила пальцы, а глаза ее заблестели. У нее было такое ощущение, как будто она смотрит через огромную витрину магазина! Отличие состояло лишь в том, что в этой витрине были не манекены, а живые люди.
Оба обнаженные и без масок, они сидели напротив друг друга. Алекса видела загорелую спину мужчины и лицо молодой женщины. Она была прелестна. Чуть приоткрыв губы, она наклонилась вперед, уронив серебристые волосы на грудь, отчего стала еще более соблазнительной. Красавица намеренно медленными движениями стала убирать волосы, обнажая прекрасную грудь. Она крепко обняла своего темноволосого партнера и, что-то прошептав ему, неистово прижалась к нему, они опустились на подушки, а ее ноги цвета слоновой кости крепко сжали его бедра.
— Она всегда голодна и нетерпелива, эта Мадалена! — прошептала Орланда, когда мужчина, резко взяв женщину за плечи, решительно отодвинул ее от себя, а она продолжала прижиматься к нему, ее бедра постоянно двигались.
Алекса почувствовала, что ее бросило в жар, а дыхание участилось. Помимо воли сердце ее гулко забилось. Кровать действительно превратилась в арену, когда мужчина и женщина, подобно молодым животным, повели свою страстную любовную игру, постоянно меняя позиции, при этом мужчина контролировал неистовую страсть своей партнерши, продлевая дикое, неземное наслаждение. И вдруг Мадалена откинула голову назад, причем так резко, что на шее у нее проступили вены, рот ее приоткрылся, а тело ее стало содрогаться. Именно в этот момент Алекса отчетливо поняла то, о чем подсознательно догадалась с самого начала, но не хотела себе признаться, поддавшись болезненному желанию досмотреть до конца этот неистовый акт.
Ее тяжелое дыхание больше походило на свист, а в голове отчаянно метались мысли. Распутник! Лицемерная скотина! И подумать только, этот зверь, привыкший пользоваться услугами проституток, осмелился соблазнять невинную девушку, которой она была тогда, и его руки так же дотрагивались и до ее тела, с той же лаской, с какой они ласкали этих платных проституток! Если бы ее не научили за последнее время управлять своими чувствами, она бы… она бы…
— Дорогая! Я и не подозревала, что мой театр произведет на тебя такое впечатление. Или может быть, один из участников представления привел тебя в такое состояние?
Гортанный голос Орланды вернул Алексу к реальности. Она с трудом оторвала взгляд от кровати и распростертых на ней тел: одно — цвета слоновой кости, другое — бронзовое. Пока Алекса пыталась найти подходящий ответ, Орланда, подмигнув ей, продолжала:
— Если твои колебания связаны с тем, что ты только что увидела, смею заверить тебя, что он далек от… изнеможения. Я лично знаю всего нескольких мужчин, которые могут так себя контролировать. И хочу предупредить тебя, что, если на твоем пути встретится один из них, ты будешь либо очень счастлива, либо очень несчастна! Ну что, теперь, когда Мадалена получила удовольствие, может быть, ты займешь ее место? Я думаю, ты уже поняла, что здесь не стоит стесняться.
Пока Орланда говорила, Алексе удалось взять себя в руки. Повернувшись спиной к стеклу, она ответила:
— Я нисколько не стесняюсь, но я уверена, что он относится к тому типу несчастных мужчин, которые считают, что могут доставить женщине удовольствие, а сами при этом изо всех сил сдерживают себя. Бедные, как же им тяжело!
— Ты действительно так думаешь? — Орланда пожала плечами. — Что ж, если тебе не хочется самой выяснить, кто же из нас прав, тогда, может быть, тебе хочется увидеть еще какое-нибудь представление?
— Наверное, я лучше посмотрю, как чувствует себя мой муж, прежде чем решу, чем мне заняться дальше, — быстро сказала Алекса, мечтая лишь о том, чтобы ее голос не звучал слишком лицемерно. Он опять начал заниматься любовью с этой ненасытной Мадаленой! Неужели нет предела его дикому распутству? Если бы она могла убежать отсюда, не показав себя полной дурой! Однако она заставила себя медленно идти по коридору, чтобы показать Орланде, что она с неохотой покидает ее театр фантазий.