Он усмехается:
— Много, значит, да? Вчера ты так не считала.
— Вчера у меня была безвыходная ситуация. И ты нагло ей воспользовался! — недовольно морщу нос и чувствую, как краснеют щёки.
Краснеют, да только совсем не от гнева, а от стыда и смущения. И это, в свою очередь, раздражает чуть ли не больше, чем его самоуверенные подколы.
— Насчёт безвыходности не соглашусь, — продолжает он ухмыляться. — Но да ладно. Мы не на свидании, раз тебя это так напрягает.
— И? — тяну я, намекая на логичное развитие его последней мысли.
— Что? — обронил он без какого-либо интереса.
Перебрав связку ключей в руке, Марк нажимает на кнопку на чёрном брелоке. Неподалёку от парадного входа в мастерскую начинают подниматься массивные ворота.
— Раз мы не на свидании, ты будешь держать себя в руках? — настойчиво уточняю я. — Прекратишь называть меня своей женщиной, лапать и наконец расскажешь уже о ночи?
— Одно без другого не выйдет, — сказал он, подходя к открывающемуся въезду для автомобилей.
— В смысле — не выйдет?
— Этой ночью ты стала моей женщиной. Так понятнее?
Эпизод 15. Договор
Хмуро потираю переносицу и качаю головой:
— Ни разу не понятнее. Когда это я успела?..
Марк не дожидается меня и заходит в мастерскую.
— Не помнишь? Мы же договорились, что я буду твоим парнем. Разве нет?
— Нет, всё не так! Я попросила тебя лишь ненадолго сделать вид! С чего бы нам на самом деле становиться парой? Мы друг друга даже не знаем!
Восклицая и эмоционально жестикулируя, иду следом за Марком и осматриваюсь в тихом безлюдном помещении.
Благодаря большим окнам, естественного освещения достаточно, чтобы всё разглядеть. Но при этом остаются приглушённые тона и вытянутые тени, создающие своеобразный уют. Такой, который теряется при включённых ярких лампах, какие бывают в подобных заведениях.
Стены украшены старинными автомобильными номерами и рекламными плакатами прошлых лет. Пространство мастерской разделено на несколько зон: рабочую с подъемниками и тележками с инструментами, зону для покраски с вентиляционной системой и зону отдыха, где можно выпить кофе, устроившись на винтажном диване с высокими деревянными ножками.
Двигаясь в глубь мастерской, мимо рабочей зоны, Марк поднимает указательный палец:
— Да, ты просила сделать вид. Это я помню. Но не помню, чтобы я соглашался.
Тц! Опять он цепляется к словам!
— Хорошо-хорошо, мы это уже проходили. Ты “не умеешь притворяться”. Это я уже прекрасно поняла.
— Тогда почему нам приходится к этому возвращаться? — насмешливо бросает он через плечо.
Мы проходим в глубь мастерской, в зону, которую не было видно со входа. Двигаемся мимо столов, усеянных чертежами, инструментами и деталями автомобилей.
У толстой колонны стоит старый проигрыватель с пластинками. Даже не замедлив шагу, Марк на ходу небрежно ударил его кулаком, и из того с середины композиции зазвучал мелодичный джаз.
А за колонной начинается обширная площадка с целым автопарком. Штук двадцать ретроавтомобилей. Некоторые накрыты специальными чехлами, но те, что без них, — выглядят как с картинки журнала.
Отполированные до зеркального блеска, напоминают разноцветные драгоценные камни. Машины от классических кабриолетов с мягкими изгибами и яркими красками до мощных мускул-каров с их агрессивным дизайном.
Гневно бурю спину Марка взглядом, петляя меж автомобилей.
И, как бы это дико ни звучало, по-прежнему пытаюсь защитить своё право не состоять с ним в отношениях:
— Ладно, Марк, раз ты так любишь точные формулировки, давай сыграем по твоим правилам. Допустим, ты не притворялся. А прям в самом деле, очень-преочень по-настоящему стал моим парнем. Но ведь мы договорились, что это ненадолго, так?
— На ночь, — уточняет он, остановившись в месте площадки, свободном от машин.
Там располагаются несколько поставленных полукругом письменных столов, на которых лежат какие-то бумаги, печати и канцелярские принадлежности.
Пока Марк открывает и роется в выдвижном ящичке одного из столов, я торжественно заявляю:
— Вот именно! На ночь! А ночь у нас что?.. Правильно — прошла!
Марк достаёт из ящичка какие-то документы, небрежно расписывается в них, ставит печать и параллельно говорит:
— Нет, наш договор так не работает.