Ещё немного, и это зайдёт слишком далеко.
Продолжая впиваться поцелуем в губы, Марк стягивает с моего плеча ромпер и лямку лифчика. А другой рукой — плавными круговыми движениями скользит вверх по внутренней стороне моего бедра. Вот-вот, и он начнёт гладить меня между ног.
Борясь с охватившей меня похотью, делаю невероятное усилие и прекращаю наш поцелуй. Я отстраняюсь и останавливаю руку Марка на бедре.
— Такси! Думаю, оно уже приехало, — произношу, глубоко и часто дыша.
Он гладит меня по волосам и спрашивает:
— Хочешь сменить обстановку?
— Да, было бы неплохо… — киваю и осматриваюсь вокруг.
Компания поддатых мужчин, как ни странно, уже покинула заведение. Остался только пришедший вместе с ними приятель-бармен. В этот момент он расталкивает спящего пьянчугу на другом конце помещения и громко оповещает, что бар закрывается.
Хоть те маргиналы и вышли, они до сих пор могут быть где-то поблизости. А мне ещё целый дом обходить до такси.
Озвучиваю первое, что приходит на ум:
— Проводишь меня?
— Ты о чём? — приподнимает бровь Марк. — У нас ещё вся ночь впереди.
Поправляя одежду и волосы, задумчиво отвожу взгляд. Ну да, точно. Когда он спрашивал о смене обстановки, то имел в виду нас обоих. Вообще говоря, это очевидно. Просто я последнюю пару минут очень туго соображаю. Надеюсь, в будущем разберусь, что же такое со мной произошло. А пока хватит и того, что я более-менее взяла себя в руки.
— Да, ещё вся ночь, — неуверенно повторяю за Марком. — Тогда пойдём.
Про себя думаю, что главное сейчас — добраться до общежития. Там я наконец почувствую себя в безопасности. А что дальше делать с Марком — решу по ситуации.
Когда мы выходим на улицу, обращаю внимание, что рядом с баром тихо и безлюдно. Похоже, неприятная компания всё-таки ретировалась.
Огибая здание на пути к такси, мы заходим в мрачный, но довольно короткий переулок. В целом не страшно, тут я бы и без Марка справилась: подозрительных личностей нет, да и идти совсем чуть-чуть…
Как только я об этом подумала, навстречу нам выходят несколько мужчин и преграждают дорогу. Приглядевшись, понимаю, что это те же маргиналы. Только в неполном составе…
— И что? — спрашивает Марк таким тоном, словно услышал скучную новость не первой свежести.
Вместо ответа позади раздается топот быстро приближающихся шагов.
Усмехнувшись, Марк говорит:
— Чучело всё же решило остаться без головы? — и начинает неторопливо разворачиваться.
Но прежде, чем он это делает, подбежавший тип в жилетке с размаху бьёт его арматурой в висок. Марк падает на землю, где на него обрушивается град добивающих ударов.
Даже в темноте я вижу брызги крови. И слышу, как трескается череп Марка. Вне всяких сомнений, он это не переживёт. Он уже мёртв.
— Ну и кто остался без головы, щенок? — процедил убийца, склонившись над телом парня. Затем он поворачивается ко мне и злобно ухмыляется: — Чё уставилась, сучка? Раздевайся.
Его слова я слышу уже как будто издалека. Перед глазами всё плывёт. Бросаю последний взгляд на кровь, растекающуюся под головой Марка, и теряю сознание.
Эпизод 5. Проверка реальности
Из глубокой темноты, наполненной лоскутами кошмарных образов, меня вырывает громкий и настойчивый стук в дверь.
Сразу следом за ним раздаётся низкий женский голос:
— Соня, подъём! Соня, ты меня слышишь?
С трудом разлепляю глаза и жмурюсь от снопов солнечного света.
Стук тем временем перестаёт чередоваться с призывами. Теперь они звучат одновременно и ещё громче:
— Соня-а-а! Подъём! Давай, подруга! Кира сказала, это срочно!
Наконец узнаю голос. Это Глафира, “гром-баба” с геологического факультета, которая обитает в соседней комнате общежития. Хотя она и обладает крупным телосложением, мужеподобной внешностью и голосом, гром-бабой её прозвали в первую очередь из-за манер. И как раз из-за всего остального — прозвали за спиной.
А вообще, для всех знакомых она просто Глаша. Сама я всегда только так её и называла. Но в такие моменты, как этот, вынуждена согласиться: тайное прозвище она получила неслучайно.
— Соня! Только не притворяйся, что тебя нет! Я знаю, что ты вернулась! — продолжает басить Глаша и, как ей это свойственно, внезапно разбавляет своё громыхание шуточкой: — Соня, ну ты и соня, хых!