И за все дни боя Иван впервые усомнился: может быть, на самом деле эта бойня не имеет смысла? Все войска присоединяются. Весь рабочий люд на той стороне. Может быть, и правда там тоже, у тех людей? В поисках ее, этой правды, Иван забрался в этот лагерь. Казалось, здесь она… А на самом деле… Где она?
Душа замутилась.
Ясы-Басы говорит: никто не знает правды.
Неужели он прав?
Иван ходил словно отравленный.
Спать уже не хотелось, и он был рад, когда Сливин, все такой же точный и четкий, предложил ему пойти на новый пост — в Кремль, куда выбирали только самых надежных.
Из орудий стреляли уже отовсюду. И с Ходынки, и с площади Страстного монастыря, и с Горбатого моста, и из Замоскворечья. Раскаты орудийной пальбы, как похоронные звоны, висели над Москвой.
По улицам дружинники шли быстро, почти бежали: знали, что стреляют из орудий именно сюда, к училищу и в Кремль.
Зеленоватые огни разрывающейся шрапнели вспыхивали над Кремлем и на мгновение ярко освещали дворцы и церкви. Гремел гром, и железный дождь осыпал и куполы, и дворцы, и тихие, примолкшие монастыри.
В Кремле было пустынно, будто все вымерло. Только присмотревшись, Иван заметил одинокие серые фигуры часовых у всех дверей.
Горели редкие одинокие фонари.
В казармах дружина ненадолго задержалась и уже отсюда рассыпалась по местам. Шли по двое. Ивану достался пост у подножия Ивана Великого, у нижнего входа в ризницу. Ризница уже была пробита, и теперь боялись ставить людей там, наверху, внутри здания.
С Иваном был на посту молоденький юнкер, старавшийся держаться строго, но каждую минуту заговаривавший.
Крепко прижавшись к каменной стене, оба стояли сначала молча. Все тротуары вокруг были засыпаны битым стеклом и сорванной штукатуркой.
Николаевский дворец и Чудов монастырь уже стояли обезображенные.
— Да, бывало, в школе нас учили, что только пасынки России не поклоняются Москве и Кремлю, — задумчиво заговорил юнкер, — а теперь, смотрите, какое запущение. Да.
И, помолчав, заговорил скороговоркой:
Кто, силач, возьмет в охапку Холм Кремля-богатыря? Кто собьет златую шапку У Ивана-звонаря?..— Нашлись. Может быть, Иван-звонарь доживает последние минуты…
Юнкер, нервно подрагивая, прошелся взад-вперед вдоль стены.
«И этот со стишками», — сердито подумал Иван, посматривая на юнкера.
— Читали? — опять заговорил юнкер, останавливаясь около Ивана. — Большевики заявили, что ни перед чем не остановятся, все разрушат.
— И разрушат, — согласился Иван. — Я знаю, они пойдут на все.
— А что это за люди? Я еще никогда не видал настоящего большевика… Солдаты, ну это так, дребедень, они такие же большевики, как я архиерей.
Иван вспомнил Петра Коротина, его смелый, решительный голос.
— Решительные люди. Упорные.
— Посмотрите, что это происходит в церкви? — указал юнкер на Чудов монастырь, где мелькали за окнами свечи и темные фигуры людей.
— Монахи служат.
— Гм… Нашли время. Их могут убить.
Но свечи в церкви разгорались. Два монаха, еле видные в темноте, поспешно вышли из полуразрушенных дверей и стали разметать Ивановское крыльцо, все засыпанное обломками.
Юнкер побежал через площадь к ним.
— Что это за приготовления? — спросил он у монахов.
— Мощи святителя Алексея выносим, — отрывисто ответил монах.
Через пять минут из дверей показалось шествие. Юнкер и Иван сняли фуражки. Черные монахи с зажженными свечами в руках, с тихим пением вынесли светлый гроб.
— Святителю отче Алексие, моли бога о нас, — тихо пели монахи.
Бах-ах-бах! — ахнули орудийные выстрелы. И рядом где-то над крышами шипела шрапнель.
Гроб пронесли от крыльца в провал черных ворот. Скрылись, как странное видение. Юнкер, надевая фуражку, опять прислонился к стене рядом с Иваном.
— Значит, дело плохо, если даже мощи несут в старую могилу.
XVII
В самом деле, помощи не было ниоткуда. На пятый день борьбы стало ясно, что дело проиграно: большевики победят. Была надежда на войска, идущие с фронта. Их было много двинуто к Москве. Но эти войска, как только вступали в Москву, тотчас присоединялись к большевикам и со всей силой и со всех энергией бросались на борьбу с теми, на помощь кому они посылались.
Казаки держались безразлично, готовые склониться на сторону сильного. Офицерские отряды, сражавшиеся в районе Красных ворот, или сдались, или растаяли. Юнкера в Лефортове были разбиты.
И защитники Временного правительства, считавшие себя борцами за право, справедливость, попали в железный круг, из которого не было выхода.