Опомнилась Джина лишь на рассвете пятницы. Когда построения её новых фантазий вяло валились и рассыпались, не завершавшись, она вспомнила старые. Те были мертвы уже тринадцать дней. Она любила Свена, но ей было этого мало. Она любила Свена не только сама. Марио в её сознании любил его, и она ничего не могла дать ему за его любовь. Несколько фраз Терехова обратили в прах былые грёзы. Новые мечты не состоялись; они не жили, не пылали, не звали очарованием за собой. Она должна воскресить старые какой угодно ценой. Она ещё помнит ту отраду, с которой кидалась в постель, чтобы предаваться им, и как в этой отраде забывалось всё, даже уход Свена и бесконечные травмы Санта Круса. Какой угодно ценой. Ей надо убить реальность, выключить её из своего мира. Она не должна существовать, она должна испариться, не оставив после своего исчезновения ничего, ни единого следа. Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. Я не желаю знать грязную правду, если она убивает самое дорогое в моей жизни. Я перемелю её и сотру в порошок. Я задушу её своими собственными руками. Я желаю только свою мечту, только вашу любовь. Навеки.
Слёзы сжигали в сознании Джины последние остатки неверия. Ей было тридцать три, когда она стала платонической гомосексуалисткой. Свену 9 ноября будет только тридцать два. Его постыдная любовь должна умереть и стать прошлым.
Легко сказать «должна», продолжала думать Джина. Мне надо отринуть факты, закрыть на них глаза. Это то, что связано со Свеном. Мне надо увидеть Санта Круса без этой печали на его лице.Это то, что связано с Марио. Мне надо представить преходящесть жизни и всего земного, изменчивость и зыбкость каких бы то ни было реальных построений. Можно предположить, что контраст обыденщины и рутины, в каковые будет втянута жизнь Ханнавальда, с тем, что он творил четыре года назад, отвратит его от этой самой рутины. И, чем дальше она будет продолжаться, тем сильнее будет контраст, тем сильнее будет его желание отойти и вторгнуться в неведомые ему миры. Чем это может быть? Впивать в себя яд прошлого в бесконечных воспоминаниях о том, кем ты был. Укорачивать дни суетой и бестолковщиной дешёвого бара. Найти себе работу и как бы забыться ею. Вбирать в себя чужие знания, чужие мысли и чужую мудрость. Сесть за бутылку, сесть на иглу. Снова лечь в психушку. Снова перегореть и депрессировать. И выжатым лимоном, очумелым от всего неудавшегося, ловить хотя бы мгновенное отсутствие боли и воспоминаний, смутно представлять, но подспудно страстно желать чего-то неведомого, надеяться на что-то невозможное. Дрожать и лелеять эту тонкую нить, стараться не оборвать её и ждать, ждать, ждать, когда она выведет тебя из постылого лабиринта. Но дело в том, мой милый, что место, где свет, было рядом с тобой только на моей видеокассете. Не я снова кину, но ты снова сам придёшь в объятия Марио ещё более покорным и несчастным, чем ранее, уже после двойного ухода и трёх лет отверженности.
Твоя душа будет плыть в щемящих звуках музыкального сопровождения к четвёртому фильму «Спрута». Твоё сознание будет метаться в бесплодном поиске освобождения от воспоминаний о прошлом и в неутоляемой жажде побега от обыденщины настоящего. Твоё тело будет мерить ногами паркет твоего бывшего дома, в котором некогда, возвращавшись с соревнований, ты был так счастлив. И тогда на твоём пути, пути жалкого, зачумлённого и отверженного тебя встанет Марио и своим дыханием зажжёт свечу в твоём сердце, свечу, которая будет зваться верой и поведёт тебя в неведомые ранее просторы бесконечности и всевозможности. Они будут безбрежны, как его красота, таинственны, как музыка из «Спрута», притягательны, как освобождение и побег, потрясающи, как победа, желанны, как твои, Марио, глаза и губы.
Марио поведёт тебя к этой свече, еле теплящейся в далёких далях, но слово за словом, шаг за шагом, минута за минутой, открывая века до и тысячелетия после, бездны и вершины, тьму и свет, мудрость и безмятежность, плоть и душу, ты будешь приближаться к ней, ведомый его рукой, и, когда дойдёшь, поймёшь, что в тебе горит такое же пламя. Ты проснёшься. Вы встретитесь. Солнце взойдёт. Это будет.
Это будет твоя любовь.
АГОНИЯ. Глава 4
Психические болезни, как правило, заразны. Свен в сознании Джины мерил шагами пол своей комнаты, Джина шаталась по своей собственной, а внизу её мать так же нервно ходила по паркету гостиной. В декабре 2005 Джина старалась влезть в шкуру Свена, учитывая возможность разного инкубационного периода, в августе 2006 Наталья Леонидовна старалась проникнуть вглубь ощущений Джины.