— Тысячи женщин! Четыре года назад этих тысяч было четыре, а в прошлом месяце набралось только две, кстати, и мужчин, и женщин вместе. Устрой себе ещё одно неудавшееся возвращение и посчитай, сколько людей придёт тебя провожать в следующем году! Два с половиной человека хоть наберётся?
— Стерва!
— Псих!
Свен прошёл в спальню и, хлопнув дверью, кинулся в постель. Господи! Куда его прибило! Как он мог быть так слеп! Кто же они? Неужели любовники? Тогда Марио навсегда для него потерян? Нет, он ещё так молод. Это может прийти с возрастом. Он полюбит и Джину, если надо будет. Да, кстати, может, он имел в виду именно Джину, когда говорил про двенадцатый этаж и повторение комплекции? Тогда и она его… Нет, это просто лирическое отступление, это не она. Он всё сделает. Надо только дождаться следующего свидания. Он попросит прощения, Марио добрый, он поймёт, раз уж знает про всё, что Свен не волен в этих беспричинных вспышках раздражения, он должен простить. Только бы дождаться следующей встречи. Надо удалить Надин. Он должен поговорить с Марио наедине. Он должен убедить его в том, что не… В чём же он должен его убедить? Только бы свидеться. Ещё, и ещё, и ещё… Я же люблю его. Я не могу без него. Господи, когда же он увидит Марио?
АГОНИЯ. Глава 8
Примерно в это же время в машине, уносившей Джину с Марио от дома Ханни, происходил совсем другой разговор.
— Ты видел во время своих пируэтов, что Свен наблюдал за тобой из окна второго этажа? Занавеска колыхнулась несколько раз. Ты его заинтересовал — это первое.
— Слишком быстро.
— Время относительно. Надо усилить давление и вызвать ещё больший интерес. В следующий раз тебя будет встречать Вилле в своём шикарном лимузине. С абсолютно другими поцелуями. Это его здорово озадачит. А до ваших поцелуев ты дезавуируешь Надин в его сознании. Как бы походя, между прочим. Ты измельчишь его жизнь и его окружение и укрупнишь своё собственное.
— Ты действительно на что-то надеешься? Ты лучше скажи: сама-то ты как? По твоей талии, сдаётся мне, паршиво. Выйдешь из окружения?
— Твоими молитвами. Я же старенькая, что мне остаётся? Набрешу себе что-нибудь на ночь — авось, успокоюсь. Так ты держи себя в руках. Спокойствие и хладнокровие. Не показывай, что ты в него влюблён, а то всё испортишь. Это должно достаться ему дорого.
— А ты держи координаты Вилле. И связь с нами. Постоянно. Тебе деньги нужны?
— Нет, есть пока.
— Ну тогда засос в шею.
— Извращенец. Ладно, давай.
Чмок.
— Ciao!
— Ciao!
Прошло три дня, настало третье свидание. Свен открыл дверь Марио. Улыбавшийся, радостный и смущённый одновременно, он шагал с Марио по дорожке к дому. Ему так много надо было сказать…
— Послушай, я должен извиниться перед тобой и перед Джиной. Я не знал, что вы знакомы.
— За что же?
— За своё поведение, но это даже не главное.
— Вы не дали ей автограф, но это ваше личное дело. Вы не обязаны были это делать. Кроме того, она приехала сюда вовсе не за ним.
— Да, я понимаю, но я повёл себя слишком… сухо. Я принял её за одну из докучливых поклонниц, не предполагая, что она ждёт тебя. И потом… назвал её скелетом.
— Она же этого не слышала, притом действительно сильно похудела. И часто сама себя называет скелетом. Так что, если даже принять во внимание, что я передал ей ваше мнение, она не обиделась.
— Ты ей сказал?
— Я ей всё говорю. Мы слишком близки.
— Она твоя родственница?
— Знакомая.
— А я думал… у вас обоих итальянские имена… и в ваших объятиях было, скорее, больше духовного, нежели чувственного.
— Так и есть, вы не ошибаетесь, хоть и смотрели со второго этажа, — Марио лукаво улыбнулся и посмотрел на Свена, зардевшегося и опустившего голову. — Вы опоздали. Вам надо было покраснеть ещё на первой фразе.
— Но второй этаж и от тебя не укрылся…
— От Джины, она дальнозоркая.
— А то, что касается двенадцатого этажа, — ты её имел в виду?
— Нет, что вы, я говорил совершенно отвлечённо. О несчастных случаях за последние три дня не сообщалось, а Джина из города не уезжала.
— А из-за чего она похудела?
— Из-за меня, из-за вас. Там много всего.