— Из-за меня… тоже? Так я ей нравлюсь?
— Нравились, даже очень. У неё вообще много любимчиков, как правило, в тысячах километров от неё самой. Я же говорил, она дальнозоркая… Но многое изменилось, так что сейчас я за её чувства не ручаюсь.
— А что изменилось?
— Во-первых, ваше второе невозвращение. Во-вторых, трансляцию летних соревнований с ARD убрали, вряд ли она вас когда-нибудь увидит, кроме разве что ретроспективы.
— Но я-то сам могу с ней встретиться, хотя бы для того, чтобы извиниться и дать этот самый злосчастный автограф?
— Это не совсем то, что ей нужно. Она по сути своей пассивна. Для неё главное — созерцание, причём далеко отстоящего. Это всё сложно и долго разъяснять. Вы же её совсем не знаете. Потом, вы её жестоко разочаровали со своим ребёнком. Она терпеть не может гетеросексуальные отношения. Для неё их наличие — признак крайней молодости, или крайней глупости, или безнадёжных испорченности и ограниченности.
— То есть… она лесбиянка?
— Нет, платоническая гомосексуалистка.
— Это как понимать?
— Так, что любовь между женщинами она допускает, но принимает пессимистически, как и любовь мужчины к женщине. Самые искренние, сильные и чистые отношения для неё — чувство мужчины к мужчине. А платоническая — по физиологии. Она же родилась женщиной, хоть в этом и не повинна.
— Но… между вами?
— Это совсем другое. Нас слишком многое связывает, чтобы пол вмешивался и играл главенствующую роль.
— У меня такое ощущение, что я стою перед заколдованным лесом.
— В таком случае сперва вам надо познать тайны магии, а для этого нужны уединение, сосредоточенность и спокойствие духа. У вас же сомнения и скандал.
Свен побелел.
— Откуда ты знаешь?
Марио рассмеялся.
— Да не я, а Джина. Ей делать нечего — вот она и кидает карты на своих любимчиков. А ведь у неё аналитический ум. Всё это прогнозируемо, так нет же — ей нужно подтверждение свыше… (Терпи, терпи, ты ещё не представляешь, сколько нам с Джиной должен.)
— (С ума сойти. Я всё-таки угадал — это какой-то бездонный колодец. Вот оно, сложное познание. Как ты неизъяснимо прекрасен…) Я и сам не могу объяснить, как всё это случилось. Ведь все рано или поздно уходят. Для каждого это болезненно, но у меня вылилось в какой-то кошмар. Три года я барахтался в трясине, увязая всё больше и больше. То, что я считал одной из немногих надежд на спасение, для других стало самоцелью. Этот ребёнок. Надин больше ничего не нужно: она получила, что хотела, и навесила это на меня, не понимая, что мне-то было необходимо совсем другое. Я не то что остался ни с чем — на меня ещё взвалили и эти отношения.
— Чего в жизни не бывает. Иванишевич тоже готов был жениться, только бы выиграть Уимблдон.
— Я не в браке.
— Мдаа… Вы в детях — это, конечно, хуже. Вообще-то Надин не виновата. Для женщины главное — ребёнок, хоть он в основном определяется мужчиной. Правда, бывает, что дети очень похожи на мать. Был бы это просто ребёнок, он всё равно был бы для неё главным. А это ребёнок от Свена Ханнавальда. Это ставит его мать над всеми остальными. Отними у неё этого ребёнка или дай ей другого, от другого человека, — и Надин неминуемо скатится к тем трём миллиардам женщин, которые живут на планете вне связи с вами, станет такой же, как все. Кому это хочется? Она будет предъявлять его каждому как знамя своего успеха и своей неординарности. Она предъявляет его и вам и требует постоянной любви, заботы, благодарности и внимания, забывая о том, что для вас он символизирует совсем другое…
Свен грустно кивал головой. Марио очень хорошо всё угадывал. Он умён. «У Джины аналитический ум». Может быть, они всё-таки помогут ему, если соображают как. Нужно, чтобы они могли. Нужно, чтобы они хотели.
— А у Джины есть ребёнок?
— Что вы. Вы её слишком примитивизируете. Дети у неё мм… совсем другого рода.
— Какого?
— Другого. Вы слишком любознательны. Она же не интересуется вашими.
— Да кому он нужен. Только лишняя ревность. Впрочем, ревновать уже некому.
— Кстати, вы верите в обратную связь?
— Какую?
— Обратную. Например, познакомились с Суской. Обнародовали её существование — и вызвали всеобщую ревность, которая по неведомым законам прежде всего обрушилась на вас. До этого шли сумасшедшие победы. Потом были японские этапы, на которые вы не приехали, а потом… форма испарилась, словно её и не было, да так и не вернулась. Ревность может быть прямо пропорциональна обожанию. Если обратная связь существует, то ревность активна и могущественна, правда, и для ревнующих тоже оборачивается злом.