— Орала, орала… Третье — ответственность. Потом идёт четвёртое. №4 — что же всё-таки меня сформировало? Реальность или моё сознание?
— И то, и другое.
— Понятно, но каково соотношение?
— Оно равно пропорции материального и духовного в твоей основе.
— Это не ответ, а уравнение.
— Ты имела претензию считать себя физиономисткой. Посмотри на себя в зеркало, посмотри на своё лицо и определи количество того и другого.
— А ведь у Ханни намного сильнее развита верхняя часть лица. Может, поэтому он не произвёл на меня сильного впечатления, когда я увидала его во второй раз, в шлеме? Где-то в феврале 2002 года… Сильнее и выразительнее верхняя часть лица — преобладание духовного над физическим. Ты помнишь эти отвратные морды боксёров?
— Помню, помню, приятного мало. Обезьяны краше. Не отвлекайся. Что следует из преобладания духовного в его сущности?
— Созвучие… со мною.
— А дальше? Ты хочешь, чтобы он всегда страдал или чтобы он тебя трахнул? И в этом будет выражаться созвучие?
Джина не знала, чего хочет. И не знала, в чём заключается созвучие. Поэтому напала на «Brother Louie» по «Vh1» и кинулась за кассетой.
— Какой хорошенький! Была бы я Санта Крусом, я бы его сейчас… ein, zwei…
— То было двадцать лет назад. У Санта Круса ничего бы не вышло…
— Может, мне ещё его ввести, закрутить дополнительную интрижку… Интрижку… Странно. Сколько драм разворачивалось и разворачивается вокруг, а я о них не знаю. Или мне плевать. Вот, например, Агасси уходить собирается. Но какое мне до него дело? У меня своя жизнь. Своя дорога. И на ней лишь то, что мне суждено было переварить… сердцем и умом. И ещё суждено, чтобы всё это свелось и завершилось на Ханни… Писюк.
— А к чему относился первоначально сей прелестный неологизм?
— К Сенне, — Джина рассеянно обозревала в зеркале свою талию.
— Сколько?
— Пятьдесят шесть. А после того, как Сенна разбился, было пятьдесят семь с половиной. Сенна, ты проиграл. Ханни на одиннадцать сантиметров выше.
— Если ты будешь слишком часто вспоминать его имя, я его возненавижу, тем более, что у меня есть для этого более веские основания.
— Я сама довольно часто и вполне осознанно желаю, чтобы он был несчастлив. Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…
— Не забудь вывести из-под обстрела Томаса Андерса…
27 августа, в воскресенье, дверь в комнату Джины была приоткрыта уже с часу дня. Наталья Леонидовна поднялась к дочери. Джина кидала карты и хмурилась.
— Лолита не пришла ещё?
— Да ведь рано. Попозже. Что это вдруг она тебе понадобилась?
— Да мотор в холодильнике сгорел, мать его, ублюдок.
— Господи, какая досада…
— Идиотизм. Теперь тащись за новым. Страдать людям спокойно не дают. В соседнем доме с утра тре… Чёооорт…
Джина так и не договорила, что же в соседнем доме такое страшное делается на «тре».
— Что ещё?
— Весы. Опять весы…
— Сомнения…
— Сомнения.
— Сердечная любовь, сомнения, скандал, сомнения. Если предположить здесь крупицу истины, то цепь получается незавидной.
— От любви к скандалу вперемешку с сомнениями, — Джина выглядела озадаченной, озабоченной и немного обеспокоенной.
— Если так будет продолжаться, ты ему всё простишь, — мать сама была обескуражена. Полгода назад Джина бесновалась бы из-за холодильника. Сгоревший мотор означал, что теперь надо куда-то идти, что-то узнавать, покупать, привозить домой, устанавливать — в общем, делать всякую неприятную ерунду. Но мысли Джины летали в сферах, слишком высоких для холодильника.
— Мой маленький…
— Ого, какими ветрами повеяло с Фолклендов. Неделю назад ты почти что ликовала. Кстати, он на двадцать шесть сантиметров выше тебя. «Маленький» тут явно не подходит, — Наталья Леонидовна видела, как жалость заползает в сердце Джины, и умышленно обозвала Мальвины Фолклендами, но тщетно: Джина не обратила на это внимания. Это тоже было нехорошо…
— Я так хотела прижаться головой к его груди. Сейчас я бы сама прижала к груди его голову.
— В таком случае тебе надо хотя бы чуть-чуть пополнеть, а то твои кости породят новые сомнения. Я-то хотела тебя отвлечь воспоминаниями о его прекрасном образе, а ты впускаешь в сердце не двадцать шесть сантиметров разницы, а километр сострадания.