— Да. Я могу не торопиться и не страдать из-за молчания, могу ждать и верить больше двух месяцев. А пятое — то, что когда-нибудь, не поспешая, в будущем, я могу попробовать достать его личный e-mail… Таким же образом, как и e-mail Горана.
— Джина, оставь глупости, я ничего не буду делать.
— Ну хорошо, не надо, я сама. В конце концов, допустимо беспокоить человека один раз в шесть лет.
— В любом случае на меня не рассчитывай.
Мать ловила себя на странном ощущении. В последнее время ей чаще и чаще казалось, что в безумных идеях и таких же действиях Джины иногда появляются крупицы здравого смысла и правды.
— Кстати, а что у тебя самой выходило на картах?
— Аа… Вчера — маска. Меня кто-то хотел обмануть.
— И обманул?
— Нет. Роман звонил и плёл какую-то дребедень про сайт Ханни, я ему, конечно, не поверила.
— Господи, его ты тоже в это закрутила?
— Да нет, так просто, я же говорю: я ему не верю. Мне нужно обоснование для своего отказа — вот я и вцепилась в этот сайт.
— А зачем тебе нужно отказывать?
— Нужно, потому что не нужен.
— А зачем же ты подавала надежду?
— Так вышло произвольно, в начале августа я действительно думала, иногда думала, что смогу с ним встретиться. Ну, если совсем грустно станет, чтобы как-то забыться. В конце концов, он сам один раз обещал мне и не сделал. Не достал e-mail Горана, который ты потом достала. Ну, а теперь обещаю я, хотя знаю, что не сделаю. Так что во всём опять лежит равновесие… Да, а сегодня, — Джина оживилась, переходя к более интересному, чем предстоящий отказ Роману, событию, — сегодня у меня вышло солнце — радость.
— Ну, и какую же радость ты прогнозируешь?
— «Бавария» играет со «Спартаком». Санта Крус забьёт. Он так давно не забивал в Лиге чемпионов…
Санта Крус действительно забил. Джина орала как оглашенная, но этим дело не кончилось. В среду она барабанила в дверь матери в два часа дня — по её меркам на рассвете.
— Почему у тебя глаза красные?
— А, не выспалась, дежурила до «Morgenmagazin».
— И что выдежурила?
Джина опустила глазки, уселась в кресло и заложила ногу за ногу.
— Санта Крус давал интервью, и я, естественно, записала. Ты видала, что он вчера вытворял? Мало того, что «Бавария» выиграла, мало того, что он забил, — ещё и интервью дал!
— Так ты же не поняла, о чём он говорил!
— Я видела! Говорил… ну, что он драгоценный и его надо поберечь. Его же заменили.
— Прямо так и заявил о своей драгоценности?
— Нет, не заявил, а я так думаю. Ты помнишь, куда его провожали? Там ещё люк такой открывали для спуска. Меня бы туда и подсыпали…
— Извращенка…
— Я? Нет! В женщине-то я допускаю любовь к мужчине.
— Ну и что будет делать правильный по твоим меркам мужчина в компании женщины?
— Отбиваться от её поцелуев и её восхищения.
— А женщина?
— Лезть к нему и говорить: «Закрой глаза, и я всё сделаю. Ты представь, что я Ханни». У нас с ним как раз так много общего: мы оба родились в понедельник.
— Так много — больше не бывает…
— Бывает! Бывает! Что ты теперь скажешь — не действует, а? Не действует? Ну скажи!
— Действует…
— И это не всё! Вчера, то есть уже сегодня, я кидала карты — и у него вышел дом!
— Дом? Какой дом?
— Обыкновенный. Чужой дом.
— А почему чужой?
— По значению, по картам, по смыслу. Не станет же выходить и значиться в картах свой, в котором ты и так обитаешь.
— А у тебя выходил когда-нибудь?
— Да, только очень давно.
— Ну, и был именно чужой? И с какими ощущениями?
— Да, именно чужой. С неприятными ощущениями.
— Но он может взять какую-нибудь девчонку и завалиться в мотель.
— Нет! Я всё просчитала. Если бы была девчонка, был бы цветок — любовь, ну в смысле секса, если бы была попойка, была бы рюмка, если бы была встреча: с друзьями, был бы ковёр — вообще приятная встреча; с родными — узел, семейный узел. Было бы что-то хорошее, выпали бы карты, соответствующие веселью, радости, разговорам, наконец. А это чужой дом. Я не помню точно, куда я попала, когда он мне выпал, но во время этого и после этого было неприятное чувство, смешанное ощущение отчуждения, потерянности, тоски и нежелания снова туда попадать. Улавливаешь — отчуждение и неприятие? К тому же, можно предположить и образное толкование: чувство отторженности, бегство в никуда. Один раз у меня выпала рюмка, а я не пила, но в состояние опьянения попала, когда наслушалась «HIM», — даже тут разновероятное. Видишь, как интересно!
— Джина, ты не сможешь долго это испытывать: и ненависть пройдёт, и время, и надоест, наконец.