— Джина, откуда эти скачки’? Почему ты всё время мечешься? Почему всё время мечется твоё сознание? Ты описывала недавно гол аргентинцам и рывки Фильола, наблюдавшего за мячом. Ну, сама металась, как он, пока Ханнавальд всё не возвращался. Но теперь-то всё ясно. Он же успокоился, негде метаться, не за чем рваться. Что же ты?
— Мяч — это не материальная точка, движения которой описываются коротко и просто, как в учебнике физики восьмого класса. Место приложения удара, момент вращения, сопротивление воздуха, направление ветра… Но он мёртв, это кусок кожи с воздухом. А тот был живой. Разгон, момент отрыва, развод лыж, балансировка, планирование, ветровые потоки. Это сложнее, чем полёт самолёта. Невозможно просчитать до конца. Он сам говорил: «Невозможно просчитать до конца». И я металась, когда это, непросчитанное, не сбывалось. И он метался, и сбрасывал вес, и погрязал в сомнениях. Откуда ты знаешь, кончились или нет его метания? Может, он, как и я, зацикливается на этом снова и снова и не может отойти. И я, вослед за ним. И он, снова. Обратная связь…
Я раньше предполагала. Допустим, он вернётся в спорт. В прекрасной форме. Возьмёт олимпийское золото. Ещё раз выиграет Турне четырёх трамплинов. Станет чемпионом мира. Но ведь после этого следует остаток. Вернулся бы он зимой 2004 года. Сейчас осень 2006. С какими достижениями он ни остался бы на сегодня — и так, и так время бы вышло. И теперь, сейчас он всё равно бы ушёл. И я осталась бы у разбитого корыта. Продолжал бы он как комментатор. Показывался бы два раза по два дня в месяц. Несколько минут в месяце, всего четыре месяца. А потом восемь месяцев безвременья и пустоты. Не смогу же я прожить две трети своей жизни в вакууме: меня просто разорвёт на части. Летом, которое меня подпитывало, уже ничего не передают. Выходить на конец ноября я буду уже разорванной, отравленной предстоящим началом весны. Предположим даже самое насыщенное. Он появляется стабильно в еженедельной передаче, сайт постоянно обновляется, я пью всё время, я больше не жажду. Что дальше? Нектар станет водой. С каким итогом я ни оказывалась бы в конце сезона — мне всего будет мало. Ненасытнее всего желание человеческое…
— Так продолжи дальше. Приведи он тебя в свой дом, окружи любовью, заботой и лаской — и этого тебе будет мало. Ты не то что предполагала — ты знала это и два года назад. Я не понимаю, что ты хочешь из этого вывести. Уход в фантазию? Что у тебя там сейчас?
Какая-то закономерность в настроении Джины всё-таки была. Она психовала, в основном, когда её фантазии не раскручивались или всплывали фрагментарно. Если же всё было нормально, и они выдавали ей целый роман, она была спокойна.
— А, никаких сюжетов. Одно желание и бесконечный поцелуй…
— Которого ты так отчаянно жаждала месяц назад и от отсутствия которого ревела горше всего — горше, чем от присутствия ребёнка.
— А, ты это поняла. Я-то думала: тебя развернёт на земное, реальное.
— Не представляй меня идиоткой. Коню понятно, как ты любишь говорить, что не с реалисткой я имела дело. Итак, что тебе ни выложи на экран, что тебе ни выложи в предсонье, что тебе ни выложи в жизнь — тебе всего будет мало. А до смерти неизвестно сколько.
— Почему же? Считайте, ибо сроки ведомы только Господу. Только считайте с другой стороны. Славьте каждый час, который прожили, ибо он ровно на час приближает вас к смерти.
— Я вижу, как ты славишь. Ни одного не дославила: только на полчаса тебя и хватило.
— Я верна самой себе.
— Если верна, тогда включи своё воображение и что-нибудь изобрети.
— Уже изобрела. Я нашлю на него маету.
— Что?!
— Маету. Мороку. Заморочу ему голову. Оставлю ему в этой жизни секс, жратву, работу, а во всё остальное время буду морочить его.
— Джина, ты рехнулась. Ты не имеешь права этого делать. Он-то тебя не морочил. Ты просто не в своём уме. Это грех.
— Я в своём уме. Это не грех. Это элементарная отдача. Он заморочил меня — я заморочу его.
— Если уж на то пошло, это началось с Сенны. Или ещё раньше.
— Началось с Сенны. А Свен меня в этом окончательно утвердил. Он, последний, родившийся в понедельник. Он из всех нас действительно родился в самый последний понедельник. И не я начала морочить ему голову, а его прыжки, которые опутали его желанием возвращения, заведомо несбыточным. Он наслал на меня полное отвращение к реальной жизни, не имеющее конца. А я окончательно утвержу его в его собственном отвращении. Из жизни надо уходить красиво, отдав все долги. Бог меня наказал бы, если бы желание этого не пришло бы мне в голову.
— А как ты себе это представляешь? Опять чёрная магия, колдовство, твои книги? Достойное дополнение к картам.