— Да, всё ясно, хоть НАТО — иностранная аббревиатура. Но вообще, мне кажется, Иванов по ехидству меня всё-таки превосходит.
— И по мозгам тоже.
— Жаль, войнушки пока не будет. Уж слишком воинственные приготовления.
Несколько дней Джина наслаждалась. Всё было прекрасно: и освобождение задержанных, и вытряхивание из России нелегалов, и проверка казино, и перекрытие каналов отмывки грязных денег. Заодно подоспели ядерные испытания в Северной Корее, очередной кризис власти на Украине, всплеск активности талибов в Афганистане и прочие важные и не очень дела. Всё было прекрасно и неминуемо шло к истощению. Через неделю хмурая и недовольная Джина снова валялась в постели.
— Ты почему нынче в грустях?
Джина скривила губы.
— У меня вышли три черепа.
— А, большие неприятности. И что, реализовались?
— Да, причём по нескольким направлениям. Во-первых, конфликт не то что исчерпан, но переведён в стабильное состояние.
— Конфликт — ситуация сама по себе нестабильная.
— Ну да, у него будет продолжение, но не в ближайшем будущем, так что отслеживать ситуацию сейчас неинтересно. Следовательно, и смотреть нечего, я снова в информационной блокаде. А во-вторых, моя идея вседозволенности провалилась.
— Почему?
— Почему, почему… Что я представляла себе раньше, в июле, гонясь за вершиной счастья и потрясающими ощущениями? На что хотела выйти в посмертных видениях без конца и без края? Меня толкали впечатления и порывы момента, то, что лежало на поверхности. То превратиться в мужчину, то стать невообразимо прекрасной, то быть абсолютно здоровой. И тебе, конечно, того же.
— Спасибо.
— Не за что. Один раз даже голодна была, так захотелось побыстрее что-нибудь поесть.
— Великий грех.
— То разживиться миллиардом евро, то обзавестись роскошным дворцом.
— Какая пошлость!
— Знаю, но это была артподготовка. Потом начиналось главное. Смотреть. Что сейчас делает Санта Крус, где он живёт, как Ханни выигрывал чемпионаты мира, как его награждали. Причём не находясь там, а по телеку!
— Лень раньше родилась.
— Не лень, а моё естественное состояние. Телевизионный обзор, к тому же, часто превосходит реальный: крупный план, фокусировка на важнейшем, выбор позиции, несколько точек обзора, повторение. Смотреть. Тренировки, интервью (ах да, уже понимая язык), всё то, что не записала, всю жизнь, с начала до настоящего…
— А будущее?
— Нет, оно не было нужно, я бы его сама творила, это потом. Смотреть. Как сидел в школе, как летел в самолёте, как ждал, когда объявят лучшего спортсмена Германии. Наверное, нервничал. Или знал заранее? А ведь в Парагвае тоже должны были выбирать лучшего! Представляешь, сколько можно было смотреть! Песни, фильмы, матчи, историческую хронику, архитектуру Германии, да Винчи, Микеланджело, Дали, Марка Антония, Цезаря, Клеопатру, морды Меровингов. Ой да, чуть не забыла: как и кого трахали.
— Неужели Меровинги?
— Нет, Клеопатра… Смотреть. После снимать ощущения. Burn out syndrome. Отчаяние, радость, депрессия, боль, страх, торжество, сомнения, счастье.
— Оргазм.
— Да нет, это подразумевалось в начале, после еды. И напоследок, освобождённая от бремени жадности своих глаз, я бы творила угодное мне будущее. Мы с ним встречаемся. То ли здесь, в этом доме, то ли там, во дворце, то ли в Германии. Я шикарно, как он сам, говорю по-немецки. Мы вместе, я заставляю его поверить в то, что возможно всё. Он сидит рядом, очарованный мною и тем, что он снова сможет вернуться. И он возвращается. Со всеми мыслимыми и немыслимыми результатами, рекордами и медалями и со мной в придачу, и это не кончится никогда.
— И через месяц тебе надоест.
— Нет, раз дозволено всё, я сделаю так, чтобы не надоедало. Вот я и думала: когда умру, буду проваливаться в забытьё и заказывать себе такие сны. А пока не умираю, я буду представлять, что уже их вижу.
— И один раз, перебалтывая мне всё это, чуть не разревелась, что в погоне за своим Ханни забыла предварительно перебить в Косове шиптаров поганых.
— Да, всех до единого, а потом по «Вестям» смотреть результаты и последствия, дёргать Ханни за рукав и тыкать пальцем в телевизор.
— Что же изменилось теперь? Почему идея провалилась?