Джина выкурила ещё одну сигарету и заснула до очередных спортивных выпусков по ARD-ZDF, их пустоту заполнил предобзор Лиги Чемпионов по «EuroNews» с красавцем Санта Крусом, прибывшим в Португалию. Ещё один день привычно прокручивался обычной суматохой в сознании. Тридцать восемь дней до начала зимнего сезона. Болваны телевизионщики, показывают вместо «Баварии» «Челси» с «Барселоной» — кому они нужны? Хоть бы сон не наврал. Тогда кольцо замыкается… Во что же замыкается кольцо? В посмертное существование? Но она же не может быть там рядом с ним, в его доме: там другая женщина и их ребёнок. Он умрёт? Но кольцо — на неделю, а она доживёт до 29 декабря. Ничего не получается. Он ответит? Но он два раза не ответил, почему он должен это сделать в третий раз? На кой-чёрт ему нужно несколько тёплых фраз, они для него не возвращение, может, он уже и перестал думать о нём. Гораздо раньше её самой. Евросоюз приглашает Путина на встречу, что им нужно? Ну понятно, мой газ, им мало его у них, они ещё хотят доступ к разработке и эксплуатации трубопроводов. Ключ от квартиры, где деньги лежат, их не интересует? Обнаглели, ублюдки. Надо было перекрыть им газ ещё в 1999 году, замёрз бы скоропостижно кое-кто — и никаких проблем не было бы. Ничего, Путин им ответит, сразу заткнутся со своей Грузией. Кому собака — друг человека, кому управдом — друг человека, а Европе «Газпром» — друг человека. Хамы, хамы, ха, миллион. Хорошая песня. Love will be easy… Нет, уж пусть лучше остаются хамы, а не carma. Любовь никогда не бывает лёгкой. Куда девался Марио? Его нет в моей второй воображаемой жизни. Чёрт бы побрал эту любовь. Меня разворачивает на гетеросексуальное, банальное, извращенческое. Хочу, чтобы он меня хотел. Сванидзе трепется про Абакумова. Абакумов придумал ледяную комнату — и сам в неё впоследствии попал. Всё по закону. Для равновесия. Я придумала себе иллюзию и хотела наслаждаться ею. А вышло, что попала в её сети — вот и бьюсь. Сигареты, хлеб. Свен Ханнавальд. Скотина, хам. Тьфу, «Челси» выигрывает у «Барселоны». Абрамович своровал мои деньги, а Баллак за них играет. «Vh 1» Rocks. Восьмидесятые. «Tigertails». Длинные волосы, узкие бёдра, облепленные кожей. Почему я в них не влюбляюсь? Потому что всё расписано на небесах. «Бавария» выиграла у «Спортинга». Интересно, кто забил? Надо посмотреть «Morgenmagazin». Вот будет кошмар, если 29 декабря я не сдохну. Вкусное варенье. Пачка закончилась, иди теперь выкидывай. Встала. Голова кружится. Скорее бы. Я рассматривала возможность частичного или полного воздаяния людям за их грехи уже здесь, на земле. Фиксируя их беды и горести, я равнодушно, холодно и безапелляционно отсылала их искупать зло, предполагавшееся или уже свершённое. Их несчастья не трогали меня, это естественно, это справедливо, я и сейчас не раскаиваюсь, они это заслужили, так судил бог. Случай с Санта Крусом — пограничный. Он не совершал ничего плохого, он не может это совершить. Его травмы — компенсация за сверхъестественную красоту. Меня огорчает его частое отсутствие, но я с этим смиряюсь. Ведь он носит в голове сознание своей занебесности, и я упиваюсь этим по мере возможности. Почему же в burn out syndrome Ханнавальда я не разглядела кары за своё собственное будущее? Предполагала его сначала, как и в случае с Санта Крусом, компенсацией за красоту, талант и неординарность? Очевидно, да — поэтому и конец весны 2004 я приняла без ужаса, как нечто временное, само собой проходящее. Возможно, и он рассматривал это сперва не полностью, окончательно определившимся. А вышло по-другому. Интересно, как бог всё это рассчитывает… Более полутора лет назад я записывала его интервью с чемпионата мира и только за несколько дней до сегодняшнего разобрала в них «Freundin», поняв что уже долгие месяцы эта фрёндин спокойно и властно занимала своё место в его жизни. Хорошо же его вылечили, ублюдка. Господи, ну какой болван засунул в «Top 5 90-Rock» «Unforgiven», не могли вместо неё пустить «Nothing Else Matters», хотя, может быть, она была написана в восьмидесятых… Как я ревела осенью 2004, слушая гитарный перебор в «Nothing…» после того, как его тридцатилетие не осветили по телевидению! Прошло ощущение необузданности моего стремления к нему, только на сутки его и хватило… Марио, нас предали, искупая зло, причинённое нам же…
Чем же я рассчитывала его заинтересовать, на что сориентировать, к чему расположить? К тому, что он рано или поздно и так, без меня, узнает. Я опять ничего не решаю — всё расставляет бог. Если Ханнавальд меня не слышит — значит, бог накладывает на него глухоту искуплением за… мою же боль. Содержание всех прошедших месяцев этого года оказалось несостоятельным, его пришлось выкинуть на помойку и… терпеть, либо до начала зимнего сезона, либо до 29 декабря, а может статься, и намного дольше — столько же, сколько и ему.