— Но если твоя жизнь в первую очередь определяется всё-таки эмоциями…
— Реальная, эта. А как насчёт посмертной, когда эмоции будут практически полностью управляемы? Кроме того, ты говоришь только про мою. А люди, в своей жизни руководствующиеся только разумом, — сколько их сейчас? А те, которые сначала жили в основном эмоциями, а потом перешли на значительное, очень большое преобладание разума, — их сколько?
— Наконец-то добрались. Ходит Джина чёрным лесом…
— Она не знает, ходит или выходит. Он хотел, он дерзал, он жил эмоциями. И это шло к плохому концу. Его стали лечить, эмоции убили, остался ум, а то, что было его сущностью, умерло — полностью или наполовину. Он перестал быть самим собой. Тому, кто это понял и осознал, стало очень грустно за такую смерть.
— Но только убийство эмоций могло его спасти.
— Да не его, а оболочку — то, что осталось от него…
НЕИСПОВЕДИМОСТЬ. Глава 2
Как будто Джина что-то не могла ему простить. Дело было даже не в его ребёнке, не в его уходе, не в исковерканной судьбе Джины. Своевольная и своенравная, она признавала над собой одну только власть бога, во всём остальном пребывая независимой, как кошка, которая гуляет сама по себе. А Ханни врывался в её жизнь и перекраивал, изменял её. Джина могла бы принять изменение, исходившее от неё самой, но от чужого человека… Она мирилась с этим до конца 2005 года, пока ждала, что её любовь пройдёт, а когда этого не случилось, её понесло, как обезумевшую лошадь. И вынесло к новым бедам, окончательно перемоловшим остатки разума и свободолюбие. И это удавшееся покушение, эту власть она и не могла простить ему.
После весны 2004 года его отвернули от эмоций, развернули на реальное, сделали рациональным и прагматичным. Он стал обыкновенным и холодным — этого она тоже не могла ему простить. Свен одичавший, как она сама, метавшийся в ослеплении одной навязчивой идеи и в невозможности её достичь, как металась она сама в ослеплении той же навязчивой идеи, был близок ей. Она впустила его в своё сердце — того, родного, он пророс в ней, так как принялся, в них бежала одна кровь, в них пульсировала одна боль. Они были похожи, и он царил в ней, но, проросши так глубоко, он водрузил на верх своей жизни эту крону рутины. Она не могла тащить на себе груз чуждого ей миропонимания, она взывала к умершим в нём ощущениям, потому что они ещё жили в ней. Это противоречие истоков, гнездившихся в её сердце, и результатов, в которые они перешли, и давило её теперь, мучило её постоянно.
Джина ещё немного побалдела от Санта Круса, переключила телевизор на «Время», покрысилась на трамплины, поулыбалась Путину и исчезла на полчаса в своей комнате.
— И чем занимался добрый доктор Тотти? — поинтересовалась Наталья Леонидовна, узрев спускавшуюся Джину и раскрыв нарды на столе.
— Лечением.
— А именно?
— Сбрасывала на фотографию Ханнавальда свою боль.
— Новое слово в медицине, и говорить нечего. Помогло?
— Не знаю.
— Смысл?
— Поможет — мне станет лучше. Нет — и в этом случае моя боль естественно перейдёт на свой источник.
— Если результат один и тот же, зачем ты это делаешь?
— Демонстрирую свою свободную волю. И часто с удовольствием думаю: он умирает, попадает в переход. То-то удивится, когда от абсолютно неизвестной женщины на него выкинется такое количество негатива. Я и полюбуюсь на него в этот момент.
— Очередные бредни. Ты по этой причине меньше стучишь на машинке в последнее время?
— Не, я вообще в романе слегка разочаровалась.
— Основание?
— Роман, фильм, любое другое произведение искусства, кем бы ни были созданы, не справляются со своей задачей полностью. Во-первых, доходя до сознания читателя или зрителя, они уже видоизменяются, потому что каждый пропускает замысел через призму своего мироощущения, своего характера, своей симпатии или, наоборот, неприятия. Этот замысел в своём первоначальном виде не сохраняется, а неминуемо преломляется и искажается.
— Понятно, Аню и Катю Достоевского ты быстро переделала в Свена и Роке, Эстер в «Спруте» превращается в тебя и восходит ко времени твоей любви к Олегу, то есть простите, я забыла про твои «предчувствия» — к тебе настоящей в своей безответной страсти к Свену.