Продолжение же у этого разговора вышло весьма странное и неожиданное.
— Ой, Горан! — завопила Джина.
Это действительно был Горан — и какой! Абсолютно самодостаточный, непоколебимо в этом уверенный, открыто улыбавшийся — каким контрастом он вставал, выметая из глаз Джины того — хмурого, ныне безвестного, серого!
— Вот это да! — даже Наталья Леонидовна была выведена из своего обычного спокойствия.
— Как здорово выглядит, как самодовлеющ! Правда?
— Ещё бы!
— Блеск!
— Да он на пятнадцать лет моложе твоего Свена, хотя на самом деле на три года старше! И дёрнуло же тебя!.. Что это за канал?
— ARD.
То была пресс-конференция по поводу очередного этапа «Senior Tour», проходившего в Германии. Другие, постаревшие и облезлые, в отличие от Горана, знаменитости давали интервью, но Джину совсем не интересовали. Какой струёй свежего воздуха ворвался Горан в её жизнь на очередном изломе горестей! Она резала её, отваливая кусок за куском, но из каждого последующего среза сочились те же слёзы, бессильно падали вниз те же мысли. И вот Горан, старше того на три года, ушедший из Pro Tour годом ранее того, и, наперекор всему, весёлый, радостный, беззаботный и вальяжный! Она вспомнила монументальность его фигуры на турнире в Загребе в начале года, празднование завоевания Кубка Дэвиса, недавно воскрешённый видеомагнитофоном Уимблдон… О, если б она могла!
— Грозный хорват, горный орёл! — с укоризной Джине перечисляла мать.
— Стрижонок Скрип, Горица, Горик, Горусик, лапочка, цаца! — заорала Джина, вспомнив, какими регалиями увешивала свой второй понедельник, и распрыгалась так, что не было нужды искать обезьяну в её гороскопе.
Как правило, бесилась Джина не к добру. Через три минуты после явления миру его величия она была твёрдо убеждена в том, что Горан коммуникабельнее, общительнее, отзывчивее, добрее и теплее, чем Свен. Остальное складывалось само собой. Она напишет ему письмо. Без всякой задней мысли, её интересует его мнение. Нет, одна задняя мысль всё же была. Факт его ответа утвердит как-то промелькнувшую у неё возможность существования на земле людей, чья открытость превысит добродетели Свена и приведёт Джину к сознанию произвольного и безосновательного царствования Ханни в её душе, а отсюда последует и ограничение бедствий, которые прежде она считала бесконечными.
Мысли легли на бумагу легко, свободно и быстро — она столько раз им предавалась! Джина собралась в интернет-клуб, торопливо изложила матери свои соображения и вышла из дому.
Так же быстро она напечатала послание. О чём? Да всё о том же. О неисповедимости путей господних, о промежуточности земных итогов, о материальном и прочем воплощениях после смерти, о восстановлении Там конечной справедливости — о том, что писала и Ханнавальду, поздравляя его с днём рождения. Указав тему, Джина привычно (этому она уже научилась, ничего сложного, кстати, и не было, сводилось к паре движений) ткнула в отправку, и… вместо «сообщение отправлено» на экране высветились слова отказа, так потрясшие её этой весной. Джина подозвала дежурного.
— Тут «is not allowed»…
— Да, сообщение не может быть отправлено.
— А в чём причина? «Is not allowed» — не позволяется…
— Скорее всего, этот адрес уже не существует. Закрыт или переименован.
— Ах да. Он же старый, ему более пяти лет.
— Тем более. Наверное, он проходит под другим названием.
Джина расплатилась и вышла. То письмо отправили назад не сразу, теперь это происходит оперативнее. И бог с ним. Горан не был виновен. Ни тогда, ни сейчас. А Свен остался лучшим, единственным и последним, потому что так повелело провидение…
Шло 17 ноября, до начала зимней сессии оставалось восемь дней…
НЕИСПОВЕДИМОСТЬ. Глава 4
Вечером Джина сидела не очень близко от телевизора и смотрела «Роман со звездой». Её конспирация дошла до того, что она придала своему взгляду образцовое равнодушие и показательную рассеянность. Эта женщина увидела Баскова, когда ей было за шестьдесят. Она похудела на двадцать килограммов, развелась со своим мужем и стала сопровождать своего кумира повсюду, не пропускала ни одного концерта. Она организовала клуб его поклонников, причём он вобрал в себя людей всех возрастов: самой маленькой фанатке было пять лет, самой старой — девяносто пять. Она-таки встретилась со своим идолом, и фотографии, запечатлевшие их вместе, утверждали её страсть. Если бы Джина была энергичнее, если бы Свен Ханнавальд жил в России, если бы ни её, ни его не пригибало невозвращение…