Приход нового 2007 года оказался чем-то средним между так постыдно встреченным 2005 и так радостно, как выяснилось впоследствии, совершенно неоправданно, 2006. В без пяти двенадцать по Москве, в без пяти двенадцать по Европе Джина выключала телевизор, в совершенной темноте бросалась в кровать, клала свою щёку на фотографию Ханни и замирала на несколько минут. Это была её собственная фотография, это была её воля, свободная даже от телевизора и боя курантов.
1 января судьба сделала подарок. Не ей — Ханни. Большой шлем снова не состоялся, Свен парил в недосягаемой для других высоте. Джину это радовало: она получила ещё две ретроспективы с победно поднятыми вверх руками, но того накала желания, с которым она жаждала провала Ахонена в четвёртом этапе сезона 2004–2005 годов, не было и в помине. На следующий день RTL отключили, и ни мук, ни слёз это не вызвало. Ещё пару недель назад о сём «благе» начала вещать бегущая внизу экрана строка, да и о чём печальном могла она поведать? Наверное, не существовало ни одного ракурса, в котором бы Джина не видела эти вскинутые руки и эту безумную радость. Навеки чужой: ни руки, ни радость отныне не принадлежат ей, да и раньше она владела этим, поделённым на сотню миллионов.
— Что ты в последнее время практически ничего не записываешь на видео? Сама же говорила, что набрела на нечто интересное. «Scritto sulla pelle», какой-то Монро по «Vh 1», а дежурства с пристрастием я почему-то не наблюдаю.
— А… Это всё потеряло смысл. Помнишь, я говорила, что не могла найти видеодиски «HIM» и «Europe», хоть и спрашивала во многих местах? И Роман не мог найти. Так вот, на днях Сергей…
— Какой Сергей? Двоюродный?
— Нет, не двоюродный и не тот, который в «Samsung» работает, а тот, который был компаньоном Руслана по салону. Он заходил на днях, мы вышли на эту тему, и оказалось, что я просто не там смотрела. Есть один приличный магазин, «DVD City», от пассажей вниз к бульвару, там эти диски и имеются. Не только они, там даже «Графиню де Монсоро» можно достать, а Сергею нужен был «Робин Гуд» с М. Праэдом.
— Помню, помню. Вы в него ещё всей группой были влюблены в институте.
— Да, были. Это первое. А потом, когда Володя — не тот, который маленький, а тот, который в аппаратуре разбирается, — приходил доводить видяшник до ума, он упомянул про какой-то сервис, занимающийся, так сказать, заявками страстных созерцателей. Если что-то когда-то было явлено по какому-то телеканалу, ты обращаешься к ним, сообщаешь название и дату, они перекачивают это по своим системам и предоставляют в твоё распоряжение. Собирай и властвуй.
Наталья Леонидовна смотрела на её лицо и вслушивалась в интонации. Джина по-прежнему передёргивала цитаты, но о том, что не так давно было желанным берегом, вещала тихо и без какого-либо энтузиазма. Невыносимо далёкая от этой жизни, она сидела в мрачном тумане, сотканном из когда-то живых фантазий, прошлогодних откровений и вечной тоски. Не только к пространственным координатам — теперь Джина не была привязана даже ко времени. 2004, 05, 06 и ныне наступивший не оставили ни клочка для её крохотных ступней, ни камня, о который она могла опереться.
— Так что выходит? Деяния Ханни перестали быть для тебя тайной за семью печатями? Его творения и явления миру доступны?
— Не то чтобы так определённо. У меня их пока нет, но появилось понятие, что они более достижимы. Ты удивлена, что это меня не радует, а удивляться нечему. Я привыкла к другому. Десять лет я сидела перед видео и по крупицам вылавливала то, что меня интересовало. Это было моей натурой, моей жизнью, это было естественным, как воздух. Это было следствием страсти. Это складывалось в сроки и являло существованию его быстротечность. Мне не нужно всё это заказанное и доставленное. Я бы с радостью продолжала свои бдения перед телевизором, я не хочу меняться, но там уже ничего нет. Он ныне в абсолютно другом, полностью чужом для меня мире, в который мне никогда не будет доступа, да он мне и не нужен.